Хорошие вы мои! Держитесь.
ГЛАВА 32
Десантный вертолет снизился, по канату вниз быстро скользнули фигуры в камуфляжной форме. Вертолет тут же поднялся, пошел по кругу, а двое пулеметчиков застыли за крупнокалиберными пулеметами. Глаза и длинные стволы высматривали во впадинах и редких зарослях травы хоть что-то, что может оказаться спрятавшимися боевиками.
Майор Шмелевич упал на землю, привычным перекатом ушел в сторону, уходя от линии возможного выстрела и освобождая место для десантирования следующего, а если Глушенко прыгнет на спину, то даже спина слона хрустнет…
В десятке шагов горел бронетранспортер. Пятеро десантников ринулись со всех ног, пальцы на ходу разрывали медпакеты, Глушенко на бегу достал шприц.
Фугас, судя по всему, рванул прямо под ходовой частью. Механик и лейтенант, командир отделения, что ехал с ним рядом, погибли на месте. Еще двое, тяжело контуженные, застрелены чуть позже.
– Хорошо воюют, – хмуро определил Глушенко. – Ушли без потерь.
– Наши погибли все?
– В бэтээре – да…
Один из десантников вскрикнул. В десятке шагов от бронетранспортера, в низинке за бугорком, лежали двое молодых ребят в гимнастерках. Настолько молодых, что Шмелевич усомнился, что будто все воюющие части комплектуются только прослужившими не меньше года.
Он услышал страшный скрежет, словно бронетранспортер развернулся на брусчатке, но это отдался в черепе скрежет его собственных зубов. У обоих расстегнуты брюки, кровью залит низ живота и ноги, но издали видно, что гениталии вырезали… нет, вырвали еще у живых. И только потом, насладившись криками и муками, добили выстрелами в упор. Оба буквально искромсаны, изорваны, патронов не жалели.
– Ехали на броне, – определил Глушенко. – Сбросило взрывом, оглушило. А когда очнулись…
Лейтенант Мороз выкрикнул:
– Гады!.. Майор, что будем делать?.. Я не хочу возвращаться вот так…
Шмелевич окинул быстрым взглядом белые от ярости лица десантников. Вот у Глушенко даже губы дрожат, весь трясется. Таких отчисляют перед серьезными операциями. Почему-то принято считать, что холодный профессионал предпочтительнее того, кто принимает все близко к сердцу.
– А кто сказал, – бросил Шмелевич резко, – что враг не будет наказан?
Глушенко поднял глаза, недоумевающие, хоть и пелена ярости заслоняет взор, а Мороз сказал быстро:
– Следы указывают, что отступили вон туда!
Километрах в десяти виднелись дома. Аул по горским понятиям велик, в горах охотой прокормиться трудно, здесь селиться стараются друг от друга подальше.
– Бери всех, – велел Шмелевич. – Со мной останется только команда вертолета.
Мороз козырнул, а Шмелевич принялся высвобождать из разбитого бронетранспортера трупы. Вертолет по сигналу снизился, сделал круг и опустился неподалеку. Один из пулеметчиков выпрыгнул, взялся помогать грузить убитых на борт.
Когда от аула показалась большая группа, вертолет из предосторожности поднялся, облетел всех, заодно осматривая и окрестности. Мороз и пятеро его десантников конвоировали целую толпу, состоящую из одних мужчин. Шмелевич быстро пересчитал: сорок человек. Разного возраста, угрюмые, зыркающие исподлобья, они и здесь старались не терять достоинства: смотрели гордо, спины прямые, взгляды надменные.
При виде подбитого бронетранспортера все сдержанно заулыбались. У двух подростков вид был такой, что прямо сейчас поднимутся на носки и пойдут в огненной лезгинке, празднуя поражение врага. Мужчины постарше прятали довольные усмешки в усы, переглядывались, глаза довольно блестели.
Один из задержанных сказал красивым гортанным голосом:
– Ну и зачем нас сюда привели?.. Мы будем жаловаться в обэ… обээсэс… В НАТО будем жаловаться!
Второй, осанистый, в красивой высокой папахе, сказал еще громче, с возмущением:
– Как можно хватать невинных людей?.. Если ваших побили, то ищите тех, кто их побил!
Подросток сказал дерзко:
– Полазайте по нашим горам!..
Его друг, такой же красивый и с дерзкими глазами, поддержал уже со смехом:
– Да-да, полазайте!.. И соберите все улики, чтобы могли доказать, кто их замочил!..
Шмелевич, у которого дыхание из груди вырывалось сдавленное, с хрипами, а то и вовсе со свистом, трясущимися руками сунул пистолет в кобуру. Горцы надменно смотрели, как он сдернул с плеча автомат, снял с предохранителя. Остальные десантники по-прежнему молча и угрюмо держали на прицеле всю группу.
– Огонь! – скомандовал Шмелевич.
Треск автоматов смешался с испуганными криками. Передние упали сразу, но те, кто стоял за ними, попытались бежать. Пули настигали их в спины, головы. Поднялся страшный крик. Раненые кричали, подростки растеряли гордость и пробовали уползать на брюхе, прятались за трупами, кричали уже жалобно, по-детски.
