Юная проводница дошла почти до центральных ворот дворца и остановилась.
— Вот тут она вдоль стеночки бежала, — указала Мари ручкой по направлению к выходу. — А я вон ту статую протирала от пыли, никак до макушки достать не могла, уж больно высоченная.
— Вот паршивка! — вполголоса выругался Полоз, заставив Мари от него отпрянуть. — Неужели сбежала?
— У нее еще узелок какой-то привязан был, — добавила девочка, решив выполнить миссию осведомителя по полной программе. — Беленький.
— А как давно ты ее видела? — спросил Владыка.
— А перед тем как вам уехать, она и пробежала.
Отец с сыном недоуменно переглянулись.
— А почему ты ее не остановила?
— А надо было? — Мари удивленно посмотрела на Полоза.
— Еще как надо!
— Я не знала. — Ребенок расстроился и потупил глазки. — В следующий раз обязательно остановлю. Или поймаю. Я знаете как хорошо кузнечиков ловлю!
— Не сомневаюсь, — задумчиво проговорил Владыка, глядя поверх головки девочки. — Спасибо, Мари, ты нам очень помогла. Можешь идти к маме.
Мари присела в неуклюжем реверансе и с достоинством удалилась, сразу за углом, где ее уже не было видно, перейдя на бег вприпрыжку.
— Думаешь, она все-таки сбежала? — первым нарушил молчание Владыка. Ему не хотелось в это верить.
— Думаю, да, — сквозь зубы процедил Полоз, стараясь справиться со злостью, требовавшей срочного выхода. — Есть только один способ в этом удостовериться.
— Какой?
— Идем.
Шкатулка на комоде, как и предположил Полоз, оказалась наполовину пустой.
— Она украла не только деньги, но и целую горсть камней, вместе со своим обручальным кольцом в придачу, — констатировал он, яростно швыряя шкатулку на кровать, отчего оставшиеся драгоценности рассыпались по покрывалу. — Вот дрянь! Есть-то пигалица хвостатая, а гонору на десять грифонов хватит!
— Полоз, остынь! — прикрикнул Владыка. — Она не могла далеко уйти. Я пошлю людей и гномов на поиски. Саламандра плохо знает горы, ее быстро найдут.
— Сомневаюсь, что эта козявка будет ночью по горам лазить, побоится. — Полоз, снова приняв человеческий облик, нервно заходил по комнате, то и дело поглядывая в камин, будто ожидая эффектного появления своей несговорчивой супруги из огня. — А самое ужасное, не знаешь, кого искать. — Он с досадой плюнул. — То ли ящерицу, то ли человека. А я ведь даже не имею ни малейшего представления, как она выглядит. Вот угораздило-то жениться! Всегда подозревал, что с бабами связываться — себя не уважать, но не до такой же степени. А все ты со своей манией меня женить.
Владыка прикрыл рот рукой, скрывая усмешку. Довела эта Саламандра Полоза, сильно довела. За живое задела, гордость мужскую глубоко царапнула — сбежала, так и не показав своего истинного лица.
Бежала я довольно долго. Не потому, что энергии на радостях было хоть отбавляй, а из нормального чувства самосохранения. Пусть мой свекор вкупе с грифоном и проявили верх невнимательности, не потрудившись получше смотреть себе под ноги, но уверенности в благополучном исходе моего побега пока не было. В таком деле лучше перебдеть, чем недобдеть, чтобы потом не было мучительно больно… во всех смыслах сразу.
Лапки ныли и просили о пощаде уже давно, чепчик с драгоценностями постоянно цеплялся за все корешки и веточки, значительно замедляя бег, но остановилась я, только когда неожиданно выскочила на поляну, посреди которой из земли торчала довольно ветхая и изрядно покосившаяся избушка. Трава вокруг была коротко выстрижена, отчего казалось, будто домик стоит на отрезе ярко-зеленого бархата. Надо ли говорить, что меня на этом травяном полотне было видно за версту. Да еще и с ношей, которая на зеленом фоне ярко выделялась белым пятном.
Я резко затормозила и дала задний ход до ближайших кустов. Как оказалось, вовремя.
Из избушки, громко шаркая огромными тапочками, выполз тщедушный сгорбленный старичок, постоял немного на крыльце, словно к чему-то прислушиваясь, а потом пристально уставился прямо в мою сторону. У меня сердце ушло в пятки от страха. Конечно, эта древняя развалина не могла видеть меня по определению, но чем Лихой не шутит.
Я затаила дыхание и замерла, чтобы не выдать себя ни единым движением, и тоже не спускала со странного старика глаз. Если что — лапы в лапы и драпать.
Но хозяин избушки не торопился меня отлавливать. Напротив, постоял еще немного, подышал свежим вечерним воздухом и медленно удалился в свое покосившееся жилище. Кажется, пронесло.
Но не успела я расслабиться и перевести дух, как мне в спину ткнулось что-то холодное и мокрое.
— Мамочки… — сдавленно пискнув, я припала к земле и крепко зажмурилась. Что бы это ни было, оно явно большое, и я не уверена, что не плотоядное. Шумное сопение послужило лишним подтверждением моим догадкам.
Однако пробовать меня на зуб неведомое существо пока не торопилось, и я осмелилась осторожно повернуть голову, чтобы посмотреть смерти в глаза, очень надеясь, что если меня все-таки отважатся съесть, то сделают это вместе со злополучным чепчиком, набитым камнями, а они, как известно, не перевариваются. Пусть на будущее знает — нечего все подряд в рот тащить, от этого заворот кишок случается.
Усиленно сопящая смерть предстала передо мной в виде серой лохматой морды с вываленным из пасти языком и наивными щенячьими глазами. Я осторожно выдохнула и медленно, чтобы не напугать щенка, повернулась к нему.
— Привет!
Выказанное мной дружелюбие должно было свидетельствовать, что плеваться ядом и кусаться я не намерена, а потому не представляю никакого интереса, но псинка рассудила по-своему. Подхватив зубами узелок, а вместе с ним и меня, щенок бодро поскакал в сторону дома.
— Эй! Куда ты меня тащишь? Мы так не договаривались! Поставь, где взял! — перепугалась я не на шутку. Встречаться с хозяином покосившейся замшелой избушки мне совершенно не хотелось, поэтому громко возмущаться я не осмелилась, чтобы не привлекать лишнего внимания. Можно, конечно, и обычной безмолвной ящерицей прикинуться в случае чего, есть шанс, что отпустят, но узелок-то с несметными богатствами точно отберут. Куда ж я без средств к существованию?
Щенок тем временем прискакал к крыльцу, возле которого стояла добротная, новенькая будка, еще пахнущая свежими смоляными досками, и нырнул внутрь. Если там его поджидает серьезная мамаша с кучей сестренок-братишек, то, боюсь, мне точно несдобровать. Но в будке никого, к счастью, не оказалось. Душистая солома, парочка обглоданных костей и несколько палок — вот и все окружение этого игривого создания.
— Валдин, опять один в лес бегал? — раздалось над самой крышей.
Щенок опустил свою драгоценную в прямом смысле ношу в самый дальний угол будки, где земля была порядком изрыта (подозреваю, здесь было закопано самое ценное собачье имущество), и звонко тявкнул.
— Отдашь ему — налысо побрею, — многообещающе прошипела я и потянула на себя ближайший пучок соломы. Не ахти какая маскировка, но снаружи меня заметят не сразу.
Радостно повизгивая, щенок вылез к хозяину и принялся крутиться возле его ног.
— Проголодался, сердечный, налетался. — Лицо старика заслонило полукруглое отверстие, служившее будке входом.
Только бы рукой шарить не стал или соломку менять не удумал, мелькнула в голове паническая
