— Не обольщайся, это все — лишь искусная подделка, — весело сообщил мне брат, когда я попыталась поближе рассмотреть созданную из самоцветов картину, на которой был изображен шикарный трехглавый хала, жутко напоминающий нашего нетрезвого родителя. По крайней мере, желтые янтарные глаза всех трех голов уж слишком правдоподобно смотрели в разные стороны.
— Правда? — искренне удивилась я. — А так сразу и не скажешь… Совсем как настоящие.
— Грамотная имитация — еще не показатель хорошего вкуса, — философски изрек Фен и как бы между прочим добавил: — Все это не может сравниться с настоящими драгоценностями. Например, у твоего мужа.
Я от неожиданности чуть не выронила позолоченную вазу, которую как раз взяла посмотреть.
— Так ты в курсе?
— Конечно. Но все разговоры мы будем разговаривать только после того, как ты вымоешься, причешешься, напудришь свой очаровательный носик и вообще приведешь себя в подобающий нормальной царевне вид. Даже я, несмотря на то что хорошо знаю свою взбалмошную сестренку, принял тебя сначала за… — Тут он как-то подозрительно замялся и виновато пробурчал: — Лучше тебе не знать, за кого, но далеко не за царевну.
Купальная комната, куда меня привела служанка, с неодобрением и даже некоторым пренебрежением поглядывающая на мое пыльное высочество, оказалась очередным шедевром, вызвавшим у меня неподдельное восхищение. Большая полукруглая зала была полностью выложена отполированным до зеркального блеска мрамором цвета чайной розы, а одна из стен целиком представляла собой огромное, от пола до потолка, окно, открывающее потрясающий вид на озеро. Солнечный свет щедро заливал купальню через тонкие, почти эфемерные занавески и, отражаясь от плитки, пускал бесчисленное количество солнечных зайчиков.
Погрузившись в ванну с горячей водой, от души сдобренной ароматическими маслами, я блаженно прикрыла глаза. Невесомая шапка пены нежно ласкала кожу, мягкая вода наряду с грязью и пылью смывала напряжение и тревогу, дурманящие фимиамы расслабляли сознание и гнали прочь все посторонние мысли. Так хорошо я себя не чувствовала уже давным-давно. А самое главное, мне теперь нечего бояться под крылышком у родного брата!
Позволив себе поваляться в ванне еще немного, я собрала не успевшие смыться до конца остатки силы воли и заставила себя вылезти из этого средоточия умопомрачительной неги. Блаженство блаженством, а мои проблемы пока никто не отменял, и расслабляться было рановато. Мне еще разговор с братом предстоит, и, подозреваю, нелегкий.
Фен ждал меня в трапезной, нетерпеливо расхаживая вдоль накрытого к обеду стола. То, что он не сразу заметил мое появление, говорило о серьезной задумчивости. Такое случалось редко, но довольно метко, и, судя по крайней степени озабоченности на его лице, ничего хорошего не сулило. Собственно, я могла его понять: сидел себе братик спокойно, никого не трогал, здоровье активно поправлял, делами важными занимался в редкие часы, свободные от досуга, а тут как солнечный удар в холодную зимнюю полночь — сестренка пожаловала. И вряд ли ее принесла нелегкая только потому, что она безумно соскучилась.
Я была уверена, что Фен прекрасно понял: мое неожиданное появление связано с какими-то серьезными проблемами, — но он пока даже не догадывался, насколько серьезными. Собственно, как не догадывался и о том, что решение этих самых проблем я собираюсь самым бессовестным образом переложить на его надежные широкие плечи. Скорее всего, именно над более чем странной причиной моего визита он сейчас и раздумывал.
Но, несмотря на неопределенность и временную неловкость ситуации, я невольно залюбовалась братом. Высокий, подтянутый, с рассыпавшимися по плечам каштановыми волосами, он был очень хорош. А длинным густым ресницам могла бы позавидовать любая девушка, будь она хоть самой эльфийской принцессой. Именно ресницы придавали взгляду Фена ту очаровывающую глубину и загадочность, на которые поклонницы слетались, как му… пчелки на медовуху. Но я-то знаю, как этот взгляд из томного, многообещающего и чувственного может вмиг превратиться в хитрый и задорный, стоит только придумать какую-нибудь забавную шалость. Фен не любил долго скучать и никогда не давал скучать другим. С ним всегда было интересно и весело. А какой он красивый и грациозный хала! Эх, и повезет кому-то с мужем. Не то что некоторым, кому змея подколодная досталась.
Устав стоять столбом в дверях, я осторожно покашляла, привлекая к себе внимание, и, нарочито громко цокая каблучками, прошла к столу. Ведь если в минуты такого глубокого ухода в себя Фена вовремя не отвлечь, я могу на пороге и до завтрака проторчать.
Еще в коридоре мой нос уловил аппетитные запахи, которые тут же оказали непосредственное влияние на желудок и придали ногам нужное ускорение. Есть хотелось неимоверно. Поэтому ждать, когда брат надумается всласть, было для меня сейчас равносильно голодной смерти.
— Быстро же ты управилась. — Фен галантно препроводил меня к столу и усадил по правую руку от себя, где уже призывно поблескивали пока еще пустые столовые приборы. — Думал, будешь чистить перышки до вечера и выйдешь в лучшем случае только к ужину.
— Что, не успел подсыпать мне яду в бокал? — ехидно полюбопытствовала я и внутренне содрогнулась от одного упоминания о яде, но тем не менее жизнерадостно предложила: — Так я могу выйти, а потом культурно, как и подобает приличной царевне, сделать вид, что ничего не заметила.
Поерзав на стуле, я поправила несколько перекосившуюся от столь нехитрых телодвижений одежду и устроилась поудобнее. Фен с плохо скрываемой улыбкой наблюдал за моими попытками сохранить невозмутимый вид, что меня несказанно разозлило. Платье, которое мне тут выделили, было явно не моего размера, и хорошо еще, что не сползало с плеч от каждого движения. Но все та же провожавшая меня в купальню служанка уверяла: «Это самое лучшее платье, а если не нравится, можете идти в банном халате или вообще обернувшись одним полотенцем. Если надо, булавочку принесу, чтобы не спадало». Я пообещала наябедничать его высочеству на столь откровенное нарушение субординации по отношению к царской особе, после чего служанка благоразумно заткнулась и попыток вылететь с теплого рабочего места больше не предпринимала.
— Салли, зачем ты так плохо обо мне думаешь? — притворно обиделся брат, но в его глазах уже прыгали веселые дивчики. То ли оценил мой тонкий черный юмор, то ли его забавляла моя борьба с несговорчивым платьем, так и норовившим перевернуться задом наперед. — Я же не монстр какой- нибудь.
— Неужели за то время, что мы не виделись, ты исправился и решил подсыпать мне всего лишь сильное слабительное? — Я иронично фыркнула. — Или это магическое действие местных озер на тебя так благотворно повлияло?
Фен весело рассмеялся:
— Я тоже очень рад тебя видеть, сестренка, — и накрыл мою ладонь, сиротливо лежащую на краешке стола, своей рукой. Его взгляд стал серьезным и теплым. — Правда.
От этого простого, но такого интимного жеста на душе сразу стало легко и спокойно.
— А теперь давай, Саламандра, рассказывай.
Я глубоко вздохнула, собираясь с духом, и обстоятельно принялась излагать историю моего скоропалительного замужества, начиная с момента заключения этого кошмарного союза и заканчивая сегодняшним днем. Не умолчала я также и о неудавшемся покушении на мою сбежавшую особу и похищении обручального кольца. Вот только про эльфыреныша, который поджидает меня сейчас в Капитаре, благоразумно умолчала. Внутренний голос почему-то строго-настрого приказал пока помолчать о более чем странном знакомстве с малолетним наследником Пара-Эльталя.
Наш обед сильно затянулся и плавно перетек в полдник. Не думала даже, что мой рассказ будет таким подробным. Изначально я хотела кратко и талантливо высказать свое «фи» по поводу так неожиданно свалившейся на меня семейной жизни, но когда начала говорить, меня, что называется, понесло. Сразу проснулись притихшие с момента побега обиды, разгорелась ярким пламенем злость, все эмоции выплеснулись наружу, и я словно заново переживала все то, что так хотела вычеркнуть из своей жизни.
Фен внимательно выслушал меня до конца, прекрасно понимая, что измученной такими крутыми
