— Доброе утро, Санек! Что на завтрак? — Стас выходит из комнаты, прерывая мои мысли.
— Доброе! Как заказывали: фаршированная утка, расстегаи, кавказский шашлык, узбекский плов, анчоусы, салаты. Водочка «Столичная», «Пшеничная». Коньяк «Арарат». Бутерброды с черной и красной икрой. Тебе на черный хлеб или на батончик икорки положить?
— Юморист! Кончай балаган. Давай к своим бутербродам открой ветчину, сосиски, огурчики. И надо твою союзную водочку допить. Там, кажется, еще селедочка оставалась?
— Понял, шеф. Нура пока не будить?
— Я тебе покажу не будить! Уже десять минут, слушая тебя, слюни глотаю. — Из-за спины, улыбаясь, появляется Нур. — Завтра обязательно плов приготовлю.
— Тогда за стол, все уже накрыто. Садитесь кушать, пожалуйста.
На стол я поставил все, о чем говорил Стас. Ветчину в банке мы называли «утюгом». Банка по форме действительно напоминала утюг, но ветчина в ней была отменной. Сосиски тоже баночные, но так себе, быстро надоедают. От себя добавил баночки зеленого горошка и пива, которые прихватил в Кабуле.
— Откуда пиво? — в один голос удивленно пропели мои соседи.
— Из Кабула. Приберег в знак благодарности своим наставникам.
— И не выпил? Ну, у тебя и сила воли! Спасибо, порадовал!
Я не стал разочаровывать ребят насчет моей силы воли. Если бы не желудочные проблемы, видели бы они это пиво…
В Афганистане пива хотелось всегда, но брали его редко, и не потому, что было дороже водки. Оно баночное. А разве можно сравнить баночное пиво с бочковым, волжским? Когда его свеженькое, из трехлитровой банки, без отрыва, большими глотками пьешь? А потом еще по такой же баночке, в кругу друзей, за беседой, с вяленой воблочкой или густерочкой, или… Стоп, размечтался!
— Стас, а чем в выходные занимаетесь? — спрашиваю, закусывая сосиской.
— Всем, чем придется. Во-первых, домашние дела. Кто их за тебя сделает? Никто. Письма домой написать надо. Кстати, ты написал?
— А как же. Только какой обратный адрес? И как отправлять?
— Вечером тебя на почту с собой возьму, — включился в разговор Нур.
— Во-вторых, — продолжил Стас, — баня. Сегодня вечером поедем.
— Баня — это хорошо! А то я уже устал в кружке умываться, — вставляю слово.
С кружкой я, конечно, пошутил. Вода в душе нагревалась до двадцати четырех градусов, так что вполне можно было мыться. Но баня, конечно, лучше.
— В-третьих, — продолжает Стас. — Подсоветные могут приехать, с ними надо поработать. Машину следует посмотреть. В бригаду съездить, на координацию. Короче, работы хватает. Ты в шешбеш играешь? — Стас меняет тему разговора.
— В нарды? — переспрашиваю я. — Нет, я больше в шатрандж (шахматы) люблю.
— Гляди, какой умный. Знает, как на персидском языке будут шахматы… Нет, серьезно, играешь? — повторяет вопрос Стас.
— В КАИ ребята играли. Но я — как-то не очень. Один мой знакомый говорил, что для умственного развития игра в нарды на втором месте после перетягивания каната.
— Глупый человек твой знакомый… Садись, научу.
Сели играть. Никак не пойму, в чем ее смысл. Стас горячится.
— Что здесь думать? Кидаешь кубики и ходишь. Зашел в дом быстрее соперника, выкинул фишки — ты выиграл. Чему вас только в институте учили? Видимо, не только твой знакомый не очень умным был?
— Дурак дурака ничему не научит! — обижаюсь я, глядя на Стаса.
— Не ругайтесь. Санек, дай я поиграю, а ты посмотри, — разряжает обстановку Нур.
Через неделю я играл в нарды с ними на равных. Особенно нравилось играть со Стасом. Он азартен, я тоже. Однажды знакомый офицер из бригады, наблюдая за нашими баталиями, в сердцах простонал:
— Все! Больше не могу смотреть! Глаза устали. Как вы умудряетесь так быстро играть? Скорость игры — как в настольном теннисе. Шарик налево, шарик направо…
Действительно, мы играли очень быстро. Нарды — не шахматы. Поправляли ошибки друг у друга только те, которые успевали заметить.
В Афганистане отношение к нардам у меня резко изменилось. По моему мнению, это очень увлекательная и полезная игра. В ней сконцентрировалось все лучшее от шахмат, домино, шашек, карт. К тому же необходима хорошая физическая и психологическая подготовка.
— Вы играйте, а я займусь уборкой. А это что за чудо? — показываю на неизвестно откуда появившегося толстого кота, как из мультфильма про попугая Кешу. Брысь!
Кот, одарив меня презрительным взглядом, гордой походкой проследовал к Стасу.
— А! Это Васька, Татьянин кот. Они с Володей в отпуске, вот просила присмотреть.
— Ну, и чем вы его кормите? В нем килограммов десять наберется.
— Как чем? Тушенкой, шпротами, молочком, — отвечает Стас.
— Молодцы! Когда вся страна голодает, они коту шведский стол устраивают… Да у нас на Алтае в продовольственных магазинах из продуктов — одни продавщицы, не намного худее этого кота.
— Не горячись. Через полгодика ты на тушенку и шпроты смотреть не сможешь, не то что есть. Жареной картошечки, вареной колбаски, пельменей, жареной рыбки, вареников с вишней захочется.
— Мяу! Мяу! — не столько жалобно, сколько вызывающе прервал наш со Стасом диалог кот.
— Идем, покормлю.
Кот побежал за Стасом на кухню. Я пошел в душ за водой. Повозился в ванной комнате и на кухне. Стас с Нуром, наигравшись в нарды, обратились ко мне:
— Санек. Ты давай закругляйся, а мы сгоняем в дукан за фруктами. Неудобно с пустыми руками ехать в баню. Минут через тридцать будем.
Ребята уехали. Я принялся мыть полы в коридоре и в зале.
— Вася, так нехорошо делать.
Кот только что прошелся по свежевымытому полу, оставив следы от грязных лап.
— Ты меня понял?
Вася, не обращая никакого внимания на мои справедливые замечания, запрыгнул на обеденный стол. Ну, это никуда не годится.
Я ничего не имею против котов и кошек, и вообще братьев наших меньших. В детстве у меня были: овчарка, голуби, рыбки, черепахи и даже ягненок-Бяшка. Мой отец его в пустыне Каракумы во время учений подобрал. Ягненок совсем слабый был. Я его выходил, молочком отпаивал. Забавный был Бяшка. Очень любил бодаться. Бывало, подставишь ему ладошку, он разгонится — и бах по ней! А иногда подкрадется сзади и бах тебя по мягкому месту… Его кто-то ночью убил. Разорвал на две половинки. Может, из зависти? Я тогда целый день проплакал. Поклялся отомстить убийце. Мне было одиннадцать лет. Убийце я не отомстил — отца перевели в другую часть, — но Бяшку помню до сих пор.
— Вася, я тебя последний раз предупреждаю. Не испытывай мое терпение. Слезай, пожалуйста, со стола!
Кот лениво повернул голову в мою сторону, как бы говоря: «Отстань. Надоел. Кто в доме хозяин — я или мыши?»
— Вот ты как? Ну, извини. Сам напросился.
С этими словами выжимаю тряпку и запускаю в кота. Точно в цель! Тряпка, протащив Ваську по мраморному полу до конца коридора, припечатывает его к стене.
— Мяу! — подскакивает кот и удивленно глядит на меня.
Развожу руками.
— Я предупреждал! Сам виноват.
Пошел поменять воду в ведре, твердо осознавая, что урок прошел недаром. Возвращаюсь в зал. Вася спокойно лежит на спинке дивана. Придется повторить урок.
— Вася! Слушай сюда. Третьего раза не будет. Нельзя сидеть не только на столе, но и на диване, креслах, кровати. Ты меня понял? Вижу, не понял… Ну, извини.
Повторяю тот же самый трюк. На этот раз, подскочив, кот убегает во двор. Да, с ним придется поработать.
