высушенная над раскаленными углями, которую однажды вечером под полой плаща Жиль де Рэ принес Франческо Прелати, когда тот беседовал с духами тьмы. Однако сколько слуги ни искали, талисман они не нашли. Видимо, дьявол забрал себе то, что по праву ему принадлежало.
Медленно читая «De Profundis», осужденные приблизились к месту казни. Толпа неистовствовала, и каждый присутствующий влил свой голос в общий хор. Эхо этих звуков достигало слуха герцога, который остался в своем замке, чтобы в последний момент не проявить слабость и не помиловать осужденных.
Трагический реквием последовал за «De Profundis». Жиль поцеловал Пуату и Анриета, сказав: «Нет такого греха, которого бы Господь не мог простить, если человек, просящий об этом, действительно раскаивается. Смерть – это всего лишь немного боли». Затем он откинул капюшон, поднес к губам распятие и начал произносить слова последней молитвы. Палач набросил петлю, Жиль поднялся на помост, и палач коснулся горящим факелом хвороста. Помост просел, и Жиль де Рэ повис; языки пламени лизали его тело, раскачивающееся на крепкой веревке. После протяжного звона кафедральных колоколов толпа, наблюдающая сцену искупления, затянула «Dies irae».
Шесть женщин, закутанных в белое, и шесть сестер кармелиток двинулись через коленопреклоненную толпу, неся гроб. Одной из женщин была мадам де Рэ; остальные принадлежали к самым известным бретонским фамилиям. Палач обрезал веревку. Тело упало в железный ящик, приготовленный заранее, и это сооружение было извлечено из пламени, прежде чем тело успело загореться, согласно приговору трибунала.
Шесть женщин в белом низко склонились и взялись за шесть поручней гроба. Труп, только немного обуглившийся, с рыжими волосами и черной бородой, казалось, внимательно смотрел мертвыми глазами в серо-голубое небо. Пение затихло. Женщина, стоявшая во главе, сделала знак, и они медленно двинулись со своей ношей в монастырь кармелиток в Нанте.
Пропитанное смертью дуновение ветра окутало тополя и ивы, пляшущие языки пламени и струилось по поверхности воды. Воздух был насыщен колокольным звоном и пением. Первый барон Бретани, предводитель дворянства герцогства, маршал Франции Жиль де Лаваль барон де Рэ был чувственным, развратным, переполненным волнами садизма; он был глубоко привязан к этой жизни, наслаждался, совершал преступления, раскаивался. Но нельзя сказать, что это не был его собственный выбор; скорее наоборот, у этого вампира все планировалось очень тщательно. В поведении Синей Бороды, как называли его, не было ничего беспричинного, случайного; и самые страшные преступления хранили следы разумного и обдуманного выбора – что самое чудовищное и до сегодняшнего дня необъяснимое явление…
ПРАВДА И МИФЫ О ВАМПИРАХ
НАСТОЯЩИЙ ВАМПИР ИЗ ТРАНСИЛЬВАНИИ
Дракула… В сознании миллионов людей это имя связано с образом легендарного вампира из мрачной и загадочный страны Трансильвании – днем он притворяется безжизненным телом, а ночью выходит на тропу убийств, наводя ужас на целые поколения жителей и… зрителей, а также читателей начиная аж с 1897 года. Именно в тот год он стал главным действующим лицом имевшего ошеломляющий успех романа ужасов Брэма Стокера.
Но гораздо меньшее число людей знает, что имя бессмертного персонажа Стокера позаимствовано у настоящего Дракулы, жившего в реальной Трансильвании за четыре века до этого. И хотя тот Дракула не был вовсе кровопийцей в прямом смысле этого слова, он стяжал себе не менее жуткую славу как кровавый тиран, чья жестокость стала извечным и самым, пожалуй, ярким примером садизма.
Настоящий Дракула родился в 1430 или 1431 году в старинном Трансильванском городке Сигишоаре и был вторым сыном Влада II – князя Валахии. Унаследовав власть отца, он стал Владом III, хотя больше был известен как Влад Цепеш, то есть Сажатель на кол. Отца его звали Дракул – «дьявол», – может, потому, что он был неустрашимым бойцом, или же из-за того – и это вернее всего, – что являлся членом католической секты ордена дракона, а в тех местностях дракон был синонимом дьявола. Во всяком случае, Влад III нарек себя Дракул ой, сыном Дракула.
Он был храбрым воином, но подчас трудно было понять, чью сторону он занимал в той или иной схватке между восточными и западными религиями, церквами и культурами, смешавшимися в подвластном ему княжестве. То он склонялся к туркам, то к венграм, от римской католической церкви переходил к ортодоксальной, воевал под знаменами ислама на стороне османов. В политическом хаосе той эпохи он никогда твердо не стоял на ногах. Трижды терял и вновь обретал Валахию – часть Южной Румынии, включающую и области Трансильвании.
Впервые он оказался на валахском троне в 1443 году, на который его посадили турки, после того как отец и старший брат пали от рук венгерских наемников. Напуганный турками, которые одно время покровительствовали ему, он бежал, но вернулся на трон в 14S6 году, уже при венгерской поддержке. Следующие шесть лет его правления отмечены жестокостями. В те времена пытки и убийства политических противников были обычным делом – XIV – XV века запечатлелись в истории как эпоха неслыханных зверств и преступлений. Но выходки Влада, ставшие впоследствии примером для Ивана Грозного, перекрыли рекорды даже тех лет. Число его жертв не поддается счету. По одной из легенд, он заманил в засаду отряд турок, с которыми должен был мирно встретиться для переговоров, пригласив их в город Тирговиште, снял с них одежду, посадил на колья и сжег живьем.
Его жертвами становились не только враги, но и собственные подданные – знать и обычные крестьяне, а также случайные путники. Подозревая всех без разбора, он казнил невиновных людей. Так, его солдаты обнаружили и сожгли группу купцов, пересекавших его земли. Не забыли умертвить даже возниц. В другой раз, по тем же причинам, он собрал вместе 400 иностранных учеников, в основном мальчиков, изучавших в Валахии язык и обычаи, загнал их в одно помещение, запер и поджег дом.
Обычно он сажал свои жертвы на колья. Но этого ему казалось мало, и садист придумывал для жертв всяческие другие способы умерщвления – протыкал их кольями спереди, сзади, сбоку, через грудь, живот, пупок, пах. Нанизывал их на колья через рот, вниз головой; придумывал такие способы, чтобы человек дольше мучился. Изобретал разные виды смерти для людей различного возраста, пола и положения. Готовил с этой целью специальные колья в виде геометрических фигур, особенно любил изогнутые. По неизвестной причине казнил население всей деревни, расставив колья разной длины по кругу на склоне холма, разместив старосту и других представителей местной власти сверху, чтобы те могли оттуда в последний раз окинуть затуманенным взором свои бывшие владения.
Он украшал общую картину казней выдранными ногтями, головами, ушами и половыми органами. Тех, кому недоставало кольев, душил, варил в масле или ослеплял. Особое удовольствие получал, когда жертвы «плясали и извивались на своих кольях». Наблюдая за их мучениями, он говаривал: «О, какие чудные мгновения они испытывают!»
Благодаря недавнему для того времени изобретению печатного станка истории о «художествах»
