Машина сворачивает в сторону. Под шум ливня я продолжаю беседу, подталкивая ее к самому интересному.
– Падре, – говорю я, – можно ли поверить в реальность этих странных соглашений, которые люди- леопарды заключают с животным? Я могу поверить, что звери прибегают на зов. Не совсем понятно, каким образом животное погибает, если умирает его брат по крови. Но как, например, можно заставить зверя пойти в какое-то место, к какому-то постороннему человеку? Нельзя же допустить, что дикий зверь обладает человеческим интеллектом!
– Однако именно это и происходит, – возражает падре Хегба. – Отсюда, кстати, и родилась легенда, согласно которой человек может физически превратиться в животное. Происходило это оттого, что животное порой демонстрировало такую сообразительность, что люди невольно начинали думать о чудодейственных метаморфозах. Я считаю, что подобные случаи есть проявление того, что обычно называют парапсихологией. Человек при этом впадает в состояние транса: немудрено, что про него говорят, будто он исчез, превратившись в животное. На самом же деле человек лежит недвижный, обессилевший от колоссального напряжения: он лежит в состоянии комы где-нибудь в углу хижины, прячась от всех, поскольку в эти минуты он беззащитен…
Что ж, резюмировать услышанное можно так: наряду с тайными обществами, такими, как люди- людоеды, призванными выполнять определенную социальную функцию и для этого заключающими «договор» с дикими животными в целях самосохранения, чтобы иметь при себе нечто вроде ангела- хранителя, существуют люди, использующие магию для грабежа, мести и иных низких целей. Существуют и такие, что просто облачаются в звериные шкуры, надевают «звериные», сделанные из железа лапы, в общем, делают все, чтобы ответственность за их преступления падала в глазах общества на ни в чем не повинных животных. Нужно четко отличать одних от других. Зло существует повсюду, но в разных местах оно принимает разные формы…
В Боннепоупе, куда мы наконец приехали, был праздник – выборы нового вождя деревни. Все жители собрались в католической церкви, и черный католический священник служил под аккомпанемент хора праздничную мессу. Такого церковного хора я никогда не слышал: четко акцентированный ритм ему задавали тамтамы. Из угла церкви, где я пристроился, мне видна небольшая площадь, дочиста вымытая дождем, а за нею дикий лес. Я снова мысленно возвращаюсь к тому, что в эти дни видел и слышал: к людям-леопардам; к церемониям кровного побратимства между людьми и животными; к человеку, который в одно и то же время и дерево, и река, и зверь.
Я думаю об этих новых для меня вещах, когда вдруг замечаю, как у кромки леса мелькает звериная тень. Вот она замирает, зверь неотрывно смотрит на людей. Потом так же неожиданно исчезает в зарослях. Может быть, это была просто собака. Но мне отчего-то хочется думать, что это была пантера и что где-то здесь, среди тесно стоящей публики, находится ее кровный брат.
Но давайте снова обратимся к далеким временам.
В Европе в средние века образ оборотня расширился, распространившись на других животных; люди верили, что человек способен превращаться в медведя, свинью и даже овцу, хотя трудно представить, что в последнем случае он сумел бы нагнать много страха на свою «жертву»! С течением времени это верование в своей сути сохраняется, и некоторые истории, дошедшие до нас из прошлого, вызвали много споров между зоологами и историками.
Вера в то, что человек может стать волком, сохраняется и по сей день в таких районах, как Нормандия и Бретань; в последней народные предания следуют классическому образцу – человек носит волчью шкуру, что позволяет ему перенять часть звериных свойств, а затем он буквально превращается в волка. Однако эти легенды оставляли оборотню шанс на спасение: считалось, что если ликантропа поцарапать возле кончика носа, чтобы выделились три капельки крови, то наваждение рассеется. В Норвегии же думали, что в оборотня превращался человек, отлученный от церкви.
В округе Кот-д'Ор (Франция) легенды об оборотнях имеют странную деталь: считается, что человек может быть оборотнем только определенный срок, обычно семь либо десять лет. Откуда взялись эти цифры? Видимо, мы никогда этого не узнаем.
Хотя большая часть историй, касающихся ликантро-пии, французского или немецкого происхождения, существует множество вполне достоверных рассказов об оборотнях и о ликорексии (состоянии, когда человек вдруг начинает воображать себя волком и испытывает волчий аппетит вместе с другими ужасными симптомами), возникших в таких странах, как, например, Австрия или Россия. Однако у славянских народов легенды об оборотнях очень тесно переплетаются с легендами о вампирах.
Итак, мы видим, что с ликантропией сталкивались многие народы и во все времена. Существуют великое множество легенд на эту тему. Но несмотря на то, что эти легенды рождались в разное время и в разных местах, они удивительно похожи друг на друга, отличаясь порой лишь мельчайшими деталями.
Истории болезней
Случаи, которые приведены ниже, имели место в 1975 и 1977 годах. Больных, считавших, что они превратились в волков, помещали в больницу и через некоторое время выписывали с назначением продолжительного курса дальнейшего лечения.
Ввиду того, что ликантропия – предположительно редкий случай в нашем индустриальном обществе, врачам, занимавшимся с этими современными ликантро-пами, пришлось обратиться за описаниями, диагнозами, прогнозами и средствами лечения к старинной медицинской литературе. Они установили, что у ликан-тропов в античности, средних веках, эпоху Возрождения и в последующее, вплоть до XX века, время проявлялись многие из следующих симптомов:
– изменение состояния сознания (представление себя в шерсти, имитация волчьих поз и воя);
– потеря себя и уход от общества (частые посещения кладбищ, лесов, пустынных мест);
– острый психологический стресс и беспокойство;
– непреодолимые звериные устремления (волчьи сексуальные повадки и аппетит к человечьему мясу);
– одержимость (дурной глаз, вселение в тело дьявола, сатанизм).
Многие случаи были связаны с применением наркотиков, хотя не все. Ликантропы в XX веке (по крайней мере, те, которые лечились в психиатрических больницах и о которых сейчас идет речь) не замешаны в сексуальном насилии, каннибализме или убийствах, как многие их предшественники.
В первом случае переживаемые 49-летней женщиной психические метаморфозы, видимо, приносили ей облегчение, разряжая ее стрессы, грозящие привести к самоубийству (она не принимала ни наркотиков, ни
