— Прибереги свое красноречие для малолеток, — выдавила я. И сама удивилась, как пусто и совсем не агрессивно звучит мой голос. Я была вымотана и слишком переживала за Джоша. Я боялась сильнее, чем злилась. Да и какой смысл изображать судью Дредда перед существом, которое все равно слышит тебя насквозь, каждый нюанс твоего голоса? Наверное, он слышал и слезы, которым только команду дай. Просто сейчас мне как-то стало все равно.
Но внезапно он оставил свой тон. Я даже не поняла, чего коснулась перемена, — просто мелькнула какая-то неясная тень.
— Что ты хочешь от меня, Кира? — спросил он совсем нормальным голосом, который абсолютно ему не шел. Только сейчас я заметила, как глубоки и темны круги у него под глазами. И поняла, что за тень мелькнула. Я бы назвала ее тенью души, хотя и очень сомневалась в наличии последней у Зака, но с другой стороны — если есть тень…
— Ты
Я выбрала это слово неожиданно для себя — то ли вспомнила рисунок на футболке Зака (
— Он сам отравился, — возразил он, — не нужно было подходить так близко. Это как облучение твоего приятеля, только я его не контролирую — называй это личным обаянием. Кстати, Рэйни отлично вылизал мой подвал. Если Клуб отправит его на пенсию, что маловероятно, он запросто может зарабатывать этим на жизнь.
— Зак.
— Ну что? Джошуа не такой слабак, как вы все думаете. Он справится.
— Значит… он был здесь?
— Я и не говорю, что не был. Он нашел меня тогда в «Могиле», и мы напились почти до отключки… а потом я до утра испытывал его задницу на прочность. — Он остро улыбнулся, следя за моей реакцией. — Вечером у него было жуткое похмелье, но мы так… неаккуратно похмелялись, что снова надрались в хлам. А разговаривать нужно было натрезвую.
— И?..
— С четвертого раза получилось. Мы поговорили и все прояснили.
— Что «все»?
— Я сказал ему, что он… ну, не совсем подходит для всего этого… и такая жизнь — не для него.
— А он? — Вытаскивать из него каждое слово было утомительнее, чем разгружать вагоны, и больнее, чем рвать зубы.
— А он в свою очередь попытался доказать, что все-таки подходит. И некоторые его аргументы… хм… — Зак улыбнулся, будто вспомнил что-то приятное или забавное, — …были довольно убедительны. Ох, Кира, как он это делает… не рот, а национальное достояние. Если бы я точно не знал, что у него не было практики, подумал бы черт знает что. Но…
— Но?
— Я все решил. И он ушел. Куда? Не знаю. Еще вопросы?
Я не верила своим ушам.
— Не понимаю…
— Чего ты не понимаешь, доктор Кастл? Зачем я приучал его к рукам, если все равно не собирался оставлять? Или почему я, — такой, в сущности, законченный мерзавец, — и не попользовался… случаем на полную катушку?
— Второе, — сказала я устало. Просто начало второго вопроса уже было развернутым ответом на первый.
— Знаешь, мой прайм через много лет после нашего расставания в откровенной беседе сказал, что считает меня своей большой ошибкой. И посоветовал не повторять ее, если окажусь в подобной ситуации. К тому же…
Он наклонился ко мне, улыбка с его губ не слезала, но глаза вдруг перестали улыбаться. Тень, мелькнув, давно исчезла, и вернулся прежний Зак.
— Я не вожусь с нецелованными.
— Но он не… — Мои мысли путались. — То есть — ты же сам его…
— Целовал? Да, целовал, до крови. Да, трахал. До обморока. Да, ваш мальчик выгибался подо мной и царапал мне спину, а когда я засаживал глубже — кричал так, что закладывало уши. Но я не то имел в виду. Думаю, ты прекрасно поняла, о чем я.
Я поняла. Но не поверила.
— И это
Зак отстранился.
— Послушай, ты испытываешь мое терпение. Я и так сказал сейчас больше правды, чем кому бы то ни было за всю свою жизнь. Послушать тебя, так лучше бы я его себе оставил? Тебе это надо?
— Ты просто псих.
— Шаг назад, девочка. Знай свое место. Может, для Лассе я и грязнокровка, но для тебя — хищник, любой из вашего миллионного населения — мой потенциальный хэппи-мил на сегодня вечером. И так может статься, что это будешь ты — если вовремя не сгинешь.
Я поняла намек и начала медленно спускаться — мне не хотелось поворачиваться к нему спиной, но пришлось, чтобы не оступиться.
— Когда Джошуа найдется, — сказал он вдруг мне в спину, — передашь ему кое-что?
Я обернулась.
— Что?
— Ты ж не передашь.
Я вернулась на пару ступенек вверх. Не знаю, что заставило меня сделать это — может, что-то в голосе?
— Смотря что.
— Скажи, что мне с ним было хорошо.
За острыми клиньями его улыбки снова мелькнула уже виденная мною тень. Я почти поймала ее, почти-почти. И на мгновение подумала, что могу понять Джоша — почти-почти…
— Ты прав, — сказала я наконец, — не передам.
— И ты права, — насчет другой причины. Она действительно есть, поклон твоей интуиции.
— И какая же?
Зак хмыкнул.
— Неужели ты думаешь, что скажу? Оставь мне хоть немного достоинства!
Он громко хлопнул дверью прямо перед моим носом. Его чеширская ухмылка фантомом зависла на уровне дверного глазка, медленно рассеиваясь. Я смотрела на нее, пока она не исчезла, а потом побрела к машине.
Вечером позвонила Вилли Вегас. Я заметила, что абсолютно спокойно сообщаю, что без понятия, где гуляет ее сынуля. И заметила также, что Ванилла не так уж обеспокоилась — она целиком полагалась на меня. А зря.
Утром я рассказала все Перри. Он внимательно выслушал и, выдержав паузу, сказал:
— Как бы странно это ни звучало, выходит, побуждения Зака были… гуманны, так?
— Зак в сочетании с гуманизмом — нонсенс, но вынуждена согласиться. Или же он хочет, чтобы это так выглядело.
Перри приобнял меня за плечи и слегка встряхнул, подбадривая.
