Он любил этот маленький тесный ресторанчик. Здесь Дрейк впервые обедал после выхода из тюрьмы, и все показалось ему таким вкусным, что потом он заходил поесть еще несколько раз. Однако Рейчел он привел именно сюда потому, что ресторанчик располагался на западе Нового Орлеана, далеко от Метэйри, и не приходилось беспокоиться, как бы не наткнуться на кого-нибудь из «Хисторик хоумз». Их с Рейчел не должны были видеть вместе, пока они открыто не познакомятся на работе.
Глядя на ее чистое, ненакрашенное лицо с крапинками веснушек, Дрейк никак не мог поверить, что только вчера она дралась с проституткой-убийцей в тюремной камере. У нее сейчас был невинный вид деревенской девочки. И ела она, как деревенская девочка: сначала внушительный омлет с сыром, потом залитую маслом овсянку, не стыдясь своего аппетита, не беспокоясь насчет холестерина, без жеманных возражений – ах, это мне нельзя. Кофе она тоже пила спокойно, не думая о норме кофеина.
Дрейку нравилось откровенное удовольствие, с которым она ела. Да, впрочем, если честно, она вообще нравилась ему, несмотря ни на что. Она не обладала яркой, пронзительной красотой; несколько лет назад на улице он прошел бы мимо нее, не оценив прелести невысокой, ладной фигурки, не заметив младенчески- синих глаз. Тогда он западал на утонченных женщин… вроде Анджелы, его бывшей жены, – изысканно стройных, в облегающих платьях, благоухающих дорогими духами и безупречно причесанных. Короче говоря, похожих на топ-моделей, которыми они так восхищались. Однако тюрьма и уход жены начисто вытравили из него это увлечение. Теперь он начал ценить неброское, спокойное обаяние, как… у Рейчел Брэдли. Ей-то уж точно не придет в голову выводить веснушки или приклеивать накладные ногти.
Впрочем, вид невинного ангелочка явно не полностью отражал ее суть. По словам Келли, при работе с полицией Рейчел много раз приходилось сталкиваться с человеческой мерзостью лицом к лицу. Как могла она остаться такой нетронутой, почему продолжала выглядеть такой… чистой вопреки яду, который изливали на нее такие, как Харлей?
Рейчел поймала на себе его взгляд и подняла глаза. Дрейк сразу насторожился, вспомнив об утреннем опыте, и поспешно уставился в свою чашку.
Черт побери, он вел себя как последний идиот! Но делать было нечего. Эта женщина сделала с ним нечто такое, что даже он сам признал необычным. Прежде никому не удавалось выжать из него даже намека на то, каково ему было в тюрьме. А ей стоило только остановить на нем испытующий взгляд синих глаз – и ему захотелось выплеснуть все свои горести, как желторотому новобранцу на исповеди у полкового капеллана!
Почему? Из-за этих ее «особых талантов»? Да нет, ерунда. В конце концов, во время службы в разведке он сам допрашивал десятки людей и знал, как легко проникнуться чужим настроением. Может, она подсознательно внушила ему желание поверить, что эти способности у нее есть? Наверное, он просто выдумал возникшую между ними связь, и поразивший его электрический разряд, после которого он до сих пор не решался встретиться с Рейчел взглядом, существовал только в его воображении.
И все же Рейчел Брэдли как-то сумела залезть к нему под кожу. Как ей это удалось?.. Стремясь поскорее отделаться от неожиданно возникшего страха, он уставился на Рейчел, не позволяя себе отводить взгляд. Но она, как нарочно, теперь смотрела в свою тарелку, только кивнула на его нетронутый кусок пирога:
– Вы не будете есть?
– Я сегодня уже завтракал.
Рейчел вскинула голову.
– Господи боже, во сколько же вы встали?
– В пять. Или около того. Я ранняя пташка. Так что, как видите, я назначил нашу встречу на шесть утра вовсе не затем, чтобы помучить вас. Это мое рабочее время.
Она хотела что-то сказать, но передумала и закрыла рот.
– Давайте выкладывайте, – сухо сказал Дрейк. – Может, я вам и не нравлюсь, но рассказать мне можно все, что угодно. Дальше меня не пойдет.
– Это… это тюрьма приучила вас рано вставать? – робко спросила она и, увидев, как сузились его глаза, поспешно добавила – Не думайте, я не затем, чтобы… чтобы…
– Чтобы снова заставить меня болтать?
– Я вас не заставляла! – Ее голос звенел от напряжения. – Вы сами хотели выговориться, иначе не сказали бы ни слова. И потом, никаких особых секретов вы мне не открыли.
Дрейк был поражен ее внезапной нервозностью. Она сидела рядом с ним, такая маленькая, одинокая и беззащитная, что ему вдруг стало жаль ее. Интересно, каково это – обладать ее даром, иметь власть над людьми, которая, судя по всему, не доставляет ей никакой радости. Во всяком случае, с ним она постоянно чувствует себя скованно и неловко. И если им предстоит работать вместе, с этим надо что-то делать.
– Вставать рано меня приучили во флоте, – сказал он. – Побудки, учебные тревоги и все такое.
Его дружелюбный тон, видимо, успокоил ее. Дрейк улыбнулся и непонятно почему обрадовался, когда на ее лице засияла ответная улыбка. «Занятно, – подумал он. – Эта женщина, надо отдать ей должное, меня занимает».
Он кивнул на ее тарелку:
– Я вижу, утром вам не хватило времени поесть. А глядя на вас, можно подумать, что вы встаете с петухами.
Рейчел вслед за ним взглянула на почти пустую тарелку и рассмеялась.
– У нас в Квантико петухов нет. Вы должны бы это знать: ведь вы наверняка в увольнение бывали в Квантико, когда служили во флоте.
Дрейк откинулся на спинку стула, скользя взглядом по солнечно-желтой блузке, оттенявшей белизну кожи, по пушистым рыжевато-русым, заплетенным в длинную косу волосам. Лилии и кружево – вот что приходило ему на ум, когда он смотрел на нее и почти наяву видел: вот она в деревенском доме – светлые дощатые стены, кружевная скатерть на столе, лилии в глиняном кувшине…
Дрейк тряхнул головой, освобождаясь от наваждения.
– Да, когда-то очень давно я бывал в Квантико. Но все равно мне кажется, что вы похожи… даже не знаю… на доярку. – Ему вдруг вспомнились слова Харлей, и он добавил: – Сюзи Солнышко, только что с
