кухню и подошла к окну. Фабричные трубы по-прежнему дымили, несмотря на субботний день, и приподнятое настроение Мэгги, в котором она пребывала все утро, сменилось унынием. И причину своей тоски Мэгги ясно осознавала: осталось всего два сеанса психотерапии, а с их окончанием завершатся отношения с Джейком. Да, именно об этом он и хотел ей напомнить, когда вчера вечером они сидели в гостиной на диване. Он чувствовал, что Мэгги тяжело переживает их будущее расставание, и своим поцелуем надеялся хоть немного ее утешить. Вне всякого сомнения, Джейк хотел намекнуть ей на завершение курса, но он слишком деликатен, чтобы произнести это вслух. И его поцелуй в щеку перед уходом означал сожаление по поводу неизбежной разлуки.
В гостиной зазвонил телефон, и Мэгги вздрогнула, испугавшись, что это может быть Джина. Беседовать с ней не было никакого желания. После их последнего разговора, закончившегося на повышенных тонах, Джина несколько раз пыталась связаться с Мэгги, оставляла сообщения на автоответчике с просьбой перезвонить, но она ни разу этого не сделала. Ей было так хорошо без нравоучений Джины, ее бесконечных советов и расспросов о сеансах у доктора Голдинга!
'Не буду подходить к телефону', – решила Мэгги, но трубку взял Тим, и через минуту она услышала его голос:
– Мама! Звонит бабушка. Она хочет с тобой поговорить.
Мэгги вздохнула и досадливо поморщилась. Несмотря на то что она написала родителям длинное, на трех страницах письмо, в котором рассказала, каким чудесным образом изменилась ее жизнь, меньше всего сейчас ей хотелось разговаривать с матерью. По ее мнению, та была законченной пессимисткой, во всех событиях всегда видела только отрицательные стороны и обладала удивительной способностью делать из мухи слона. Но Тим уже взял трубку, значит, предстоит долгий разговор с матерью.
– Привет, мама! – бодро поздоровалась Мэгги и, обернувшись к сыну, смотревшему мультфильмы, попросила: – Сделай, пожалуйста, звук потише.
– Ну наконец-то, – сказала мать, и Мэгги почудилось, что ее голос заполнил не только телефонную трубку, но и всю квартиру. Такое же ощущение у нее возникало, когда она разговаривала с Джиной. – Я уже собиралась вешать трубку. Почему ты так долго не подходила к телефону?
– Я была занята, а Тим смотрел мультфильмы.
– Понятно… Ну что ж, поздравляю тебя с днем рождения, дорогая.
– Спасибо.
– Расскажи, как ты поживаешь, – потребовала мать, – а то я все время тревожусь о тебе, особенно после того, как получила последнее письмо.
– Ты обо мне тревожишься? – изумилась Мэгги.
– Естественно, – сухо отозвалась мать.
– Но почему?
Удивлению Мэгги не было передела. Нет, это только ее мать, впервые за четыре года получив от дочери полное бодрости и оптимизма письмо, может заявлять, что она тревожится за ее судьбу! Неужели она написала что-нибудь лишнее? Мэгги напрягла память, пытаясь вспомнить, что именно она сообщила родителям. Нет, все в порядке… Она восторженно рассказала о поездке на ферму, о знакомстве с замечательными людьми – Джо и Кэрол, родственниками доктора Голдинга…
– Я дала прочесть письмо твоей сестре Джули, и она согласилась со мной, – ответила мать.
– В чем? – удивилась Мэгги.
– В том, что этот, с позволения сказать, доктор… – Мать выделила голосом последнее слово. – Этот доктор очень странно проводит курс лечения. – И сделала многозначительную паузу, очевидно, для того, чтобы Мэгги осознала важность услышанного. – Да… Так вот, мы с Джули крайне обеспокоены тем, что этот психотерапевт использует тебя в своих неблаговидных целях, – продолжала она уже угрожающим тоном. – Такое случается сплошь и рядом, дорогая. Взять хотя бы недавнюю публикацию в журнале '20/20'. Там прямо говорится о том, что всякие недостойные люди, присвоившие себе право называться учеными- психотерапевтами, используют молодых и доверчивых женщин для… своих нужд. – И она снова сделала паузу, давая дочери вникнуть в смысл произнесенной ею фразы.
– Мама, о чем ты говоришь? – возмутилась Мэгги. – Какие нужды? – Она не хотела слышать про глупости, которые пишут в журналах о психотерапевтах. – Этот доктор совсем другой! Он… он очень добрый и порядочный человек.
На мгновение перед внутренним взором Мэгги промелькнули лицо Джейка, его добродушная улыбка, внимательный, полный сочувствия взгляд голубых глаз… и исчезли, словно испугавшись строгого голоса матери:
– Мы с Джули очень боимся, как бы ты не совершила серьезную ошибку, Мэгги. – Вздохнув, она добавила: – Опять не совершила.
Кровь прилила к щекам Мэгги. Так, начинается… Мать никогда напрямую не укоряла ее за то, что она осмелилась родить ребенка без мужа, но и не упускала случая высказать по этому поводу какое-нибудь ехидное замечание.
– Маргарет, сегодня я опять разговаривала с Бобби Семплом, – сообщила мать. – И он мне признался, что по-прежнему любит тебя и ждет твоего возвращения. Несмотря ни на что.
– Зачем ты с ним разговаривала? – возмутилась Мэгги. – Разве я просила тебя об этом? Да я даже и думать не хочу о Бобби!
– Однако вы переписываетесь, – заметила мать.
– Ну и что?
– Значит, что-то вас связывает.
– Но только не то, о чем ты думаешь!
И зачем она отвечает на его дурацкие письма? Разве Мэгги когда-нибудь всерьез думала о Бобби, как о будущем муже?
