Капитан Грейп внимательно осматривал горизонт. Вдруг он насторожился и, прищурив глаза, уставился в какую-то точку, заинтересовавшую его.
— Сана! — позвал он.— Сана!.. Эй, где эта девчонка?
Соня находилась на носу корабля. Она стояла под драконьей головой, ухватившись за ее «шею», и неотрывно смотрела в темную воду, колеблемую медленной пологой зыбью. Девушку настолько поглотило это занятие, что она, казалось, не замечала ничего и никого вокруг. Грейп подошел к ней, хлопнул по плечу… и едва успел увернуться от крепкого кулачка, удар которого был нацелен ему в лицо.
— Тише ты, рыжая кошка!
— А чего ты пугаешь? Подкрался…
— Так ты, значит, с перепугу ударила? — улыбнулся Грейп.— Молодец. Это говорит в тебе ванирская кровь. Южанин, испугавшись, пытается убежать, а ванир — ударить. Но я хочу поговорить с тобой не об этом. Видишь, во-он там, по левому борту, виднеется горная вершина. Можешь ли ты сказать, что это за земля?
— Могу,— ответила девушка.— Это один из островов Барахского архипелага.
— Барахского..? — задумчиво протянул капитан.— Не на нем ли расположены стоянки пиратов?
— Верно. Сама я там не была, но слышала много рассказов об этих местах. Люди говорят, что на Барахских островах пираты выстроили целые города — с верфями, доками, тавернами и игорными домами. А бухты и проливы защищены так хорошо, что даже зингарский флот не рискует входить в них. Пиратские города существуют уже много сотен лет. Они упомянуты еще в легендах о Конане…
— Угу,— кивнул капитан, внимательно разглядывая далекое темное пятнышко возле самого горизонта. Неопытный человек принял бы это пятнышко за самое обычное облачко.
— Так говоришь, зингарцы не рискуют сунуться в волчье логово? А если туда войдет волк-одиночка?
Девушка, прищурив зеленые глаза, испытующе глянула на капитана.
— Разве ты не знаешь волчьи обычаи? Обычно стая разрывает чужака в клочья.
— Не всегда,— покачал головой Грейп.— Только в том случае, если чужак покажет свою слабость или трусость.
Капитан повернулся и задумчиво поглядел в сторону кормы. Похоже, какая-то мысль не давала ему покоя. Два ряда гребцов, повернутых к нему спинами, нагибались и распрямлялись в такт ударам барабана, нагибались и распрямлялись. Люди из отдыхающей смены расположились в средней части палубы: они чистили и точили оружие, переговаривались, негромко напевали, наконец, просто лежали на палубе, уставясь в голубое бездонное небо, или дремали. Наконец капитан решил, что ему делать.
— Левый борт табань! — проревел он.
Гребцы левого борта замерли, удерживая весла неподвижно в воде. На правом борту гребли по- прежнему. «Морской Дракон» начал менять направление движения: пять ударов барабана и гребков, десять, двенадцать… Нос корабля постепенно развернулся в сторону далекой земли.
— Левый борт — весла суши!
Гребцы дружно навалились на вальки, подымая лопасти весел. Капли воды, падающие с концов весел, звонко щелкали по поверхности воды.
— Оба борта — греби! — заревел капитан.— Эй, рулевой, видишь сушу прямо по носу?!
— Вижу…— донесся с кормы голос рулевого.
— Держи прямо на нее!
«Дум-м… Дум-м… Дум-м…» — бил барабан, точно раздавались удары огромного сердца. «Дракон» устремился к новой цели.
— Ты очень рискуешь,— Соня пристально смотрела на капитана.
— Я рискую всю жизнь,— ответил тот.
— Надо же, и до сих пор живой…
— А это уж потому, что я никогда не рискую глупо! — Капитан громко расхохотался.
— Эй, храбрецы мои! — заорал он, резко оборвав смех.— Та земля, к которой мы сейчас плывем, заселена славными вояками. Они могут стать неплохими союзниками для нас, а уж врагами — так и вовсе замечательными!
Ваниры радостно взревели. Эти воины считали, что смерть в бою почетней и гораздо предпочтительней, чем смерть в постели, а для каждого человека час смерти, как и час славы, заранее предопределен богами. Кроме того, ваниры верили в то, что существуют люди, которым судьба благоволит во всех их начинаниях. Именно таким счастливчиком считался Грейп Крысиный Нос — это был четвертый поход под его руководством, причем из предыдущих трех он возвращался почти без потерь и с богатой добычей.
Один из гребцов вдруг запел хриплым голосом, а вся команда подхватила припев в такт барабану.
Вижу я берег далекий, над ним — островерхие крыши, Это — дворец короля, богатого короля! С борта на берег спущусь и во дворец войду я, Золото я возьму, много золота я возьму! Вот и солдаты бегут, пусть нападают солдаты, Руби их, мой меч, руби, пей их теплую кровь!
— Да, я вижу, вы — действительно настоящие волки,— задумчиво сказала Соня капитану.
— Верно,— кивнул Грейп.— Белые Волки с севера. Самые сильные и опасные из всей волчьей породы.
Расстояния на море велики и преодолеваются они медленно. Весь остаток дня ушел на путь к острову, а он все еще маячил далеко впереди. Жизнь на корабле, посреди открытого моря, однообразна и тосклива. Вокруг — лишь волны до самого горизонта, да наверху — перевернутая чаша неба. Лишь изредка мимо корабля пролетит любопытная чайка, крикнет пронзительно и умчится прочь. Море оставалось пустынным. Даже дельфинов, так любящих сопровождать корабли, не было видно. Осень… Погода была неустойчива: то солнце проглядывало сквозь облака, то влажная морось повисала в воздухе, затягивая горизонт, пряча горную вершину, к которой устремлялся корабль.
Ближе к вечеру поднялся устойчивый юго-западный ветер, позволявший идти под парусом. Барабанщик положил свою колотушку, но еще довольно долгое время назойливый ритм продолжал звенеть в ушах людей. Мачта «Морского Дракона» имела более двадцати локтей в высоту. Через блок, укрепленный в верхней ее части, был перекинут канат, один конец которого крепился к длинному рею, уложенному сейчас вдоль палубы, а второй тянулся к большому вертикальному вороту, служившему для подъема и спуска паруса, выборки якоря, подъема на борт тяжелых грузов и прочих работ, при которых требовались большие усилия. Несколько человек навалились на толстые деревянные рукояти, и ворот, пронзительно скрипя, завращался. За этот высокий, резкий скрип моряки называли такие вороты «плакальщиками». Рей, почти такой же длинный, как и сама мачта, медленно пополз вверх, увлекая за собой четырехугольный парус с широкими вертикальными полосами, желтыми и красными. Выбрав канаты, рей развернули наискось, слева направо, потому что ветер дул с юго-запада, а путь корабля лежал почти прямо на север.
Теперь «Морской Дракон» двигался вперед почти беззвучно, лишь под носовым брусом шипела и всплескивала вода. Команда отдыхала, освобожденная попутным ветром от тяжелой работы на веслах. Один только рулевой, внимательно вглядываясь вперед, держал в ладонях рукоять кормового весла. Воины неторопливо переговаривались. Попутный ветер они считали доказательством того, что предприятие увенчается успехом.
Оглядывая отдыхавших на палубе ваниров, Соня вдруг увидела Корка — того самого воина, что заступился за нее, нагнав страху на Гронни. Корк сидел, прислонившись спиной к дощатому ограждению борта. Сейчас в его лице не было заметно и признака безумия. Корк задумчиво смотрел куда-то в пространство и мягко, мечтательно улыбался. Глаза его ярко голубели из-под спутанной гривы волос, цветом и жесткостью напоминавших пшеничную солому. Соня решила поблагодарить этого человека. Она подошла и села рядом с ним. Корк покосился на девушку и снова уставился куда-то вдаль.
— Спасибо тебе,— сказала Соня.
— За что? — Голос его был мягок и не имел ничего общего с тем хриплым карканьем, которое Соня слышала раньше.
— Ты ведь вступился за меня,— сказала девушка.
— Вступился… Действительно…— Корк выглядел растерянным.— Но разве тут нужна благодарность?
