не затопали, явно чтобы оповестить любовников о прибытии Доналд и Джеймс.
– Вижу, у вас все в порядке. – Джеймс подошел к зардевшейся Френсис и поцеловал ее в щеку. – Желаю счастья. – Он протянул руку Маркусу. – Мои поздравления, сэр. – И шутливо добавил: – Но я, как глава семьи, мог бы рассчитывать на то, что у меня попросят благословения…
Маркус засмеялся.
– Я его получаю?
– Если вы сделаете мою любимую мачеху счастливой – получаете.
Доналд вышел вперед и тоже стал поздравлять, потом решили это событие отметить, и на шум пришла Лавиния в халате.
– Это даже хорошо, что вы меня разбудили, – сказала она, – мне такой кошмар приснился.
– Небось злая мачеха, – сказал со смехом Джеймс.
– Нет, – с недоумением ответила Лавиния, – с чего вдруг?
Маркус подошел и обнял ее за плечи.
– Ты не будешь против, если я приведу тебе мачеху?
– Если она такая же добрая, как моя? – добавил Джеймс.
Лавиния на мгновение застыла, переводя взгляд с одного на другого, потом по ее лицу расплылась широкая улыбка.
– Ой, так вы…
– Леди Коррингам, – несколько напыщенно и не без гордости произнес Маркус, – согласилась стать герцогиней Лоскоу.
Лавиния бросилась на шею Френсис.
– Ой, я так счастлива! Я боялась, что все испорчу своими выходками.
– Ты и вправду чуть не испортила, – сказал Маркус. – Ну ладно, нам всем пора на отдых, если мы хотим уехать завтра в Лондон.
Все послушно потянулись к двери, и Френсис с Маркусом снова остались одни.
– Три недели, – сказал Маркус, расставаясь с Френсис у двери ее комнаты. – И ни секундой больше.
Стенмор-хаус был совсем не таким, каким Френсис увидела его впервые, придя сюда год назад. Сменилось все, начиная с обоев и кончая мебелью, комнаты наполнились светом, так что теперь можно было без труда рассматривать развешанные по стенам картины. Френсис очистила старые полотна, и они засверкали яркими красками. Среди них были и четыре ее собственные картины: “Весна”, “Лето”, “Осень” и “Зима”.
Написанный ею портрет Лавинии с кроликом занял место рядом с портретом Джека с плюшевой обезьяной. Мальчик был усыновлен Маркусом. Джон без всяких возражений удалился в замок в Шотландии, который подарил ему старший брат.
Дом сиял огнями. Цветы и зеленые гирлянды, вычищенный до блеска большой танцевальный зал – все было приготовлено для Лавинии, которая сегодня выходила в свет.
– Я только что видела Лавинию в новом платье, – сказала Френсис мужу, который зашел посмотреть, как она одевается. Роуз недовольно поморщилась, когда Маркус сел рядом с женой и стал смотреть, как ей расчесывают волосы. – Она хороша необыкновенно, наверняка вскружит голову всем кавалерам.
– Будем надеяться, что у нее у самой не закружится голова, – заметил Маркус, взял у Роуз волосяную щетку и кивнул ей на дверь. Он был уже одет.
Френсис посмотрела на него, в сотый раз восхищаясь тем, как красиво вьются его волосы, как в уголках глаз собираются лучики, когда он улыбается, какой решительный у него подбородок, а в глазах, обращенных на нее, светится любовь, отражение ее собственной.
– Зря ты отослал Роуз, я же не успею.
– Еще много времени, а ты ведь знаешь, как я люблю расчесывать твои волосы. Жаль, что надо спешить…
Френсис засмеялась.
– Но спешить надо. Он вздохнул.
– Хочешь, чтобы я позвал Роуз обратно?
– Да, но сначала я тебе кое-что скажу.
– Опять чьи-то сплетни? Мне как-то не хочется это слушать.
– Не бойся, не сплетни, хотя об этом тоже скоро станут судачить. Понимаешь… – Френсис запнулась и рассмеялась. – Маркус, случилось чудо. Я… я, как это принято говорить, в интересном положении.
– Хочешь сказать, что ты беременна? – Маркус выронил щетку и схватил ее за руки. – Милая моя, я так рад! Но я думал…
– Я тоже, но получается, у меня не было ничего такого, что не мог бы исправить настоящий мужчина.
Когда-то то же самое говорил ей врач.
