крошечной комнатке. Судя по физиономии Гая де Шардонне, вряд ли он вспомнит о дерзкой горничной, посмевшей пробраться к нему в номер! Ее миссия выполнена, честь отомщена. И не стоит тратить время, думая о поверженном враге. Их отделяло всего несколько этажей, но на самом деле они далеки, как небо и земля, вселенные, галактики… Когда она проснется, его уже не будет. Улетит, унося неприятные воспоминания, которые, конечно, вскоре выбросит из головы.
Корри, счастливо вздохнув, закрыла глаза и заснула сном праведника.
Разбудил ее солнечный свет, пробивавшийся сквозь тонкие занавески. Очевидно, было уже довольно поздно. Корри хотела было встать, но тут же рассудила, что неплохо отдохнуть подольше, тем более что сегодня ее выходной. Девушка поглубже забралась под одеяло. Мечты по-прежнему с ней. Она плывет по медово-янтарному морю и почти ощущает сладкий аромат.
Корри глубоко вдохнула, ожидая, что запах исчезнет. Ничего подобного. Благоухание наполняло комнату, тяжелое, таинственное, словно в тропическом лесу, и… и странно знакомое.
Корри медленно открыла глаза и изумленно увидела, что крошечная каморка была забита, заполнена, заставлена белыми гиацинтами в горшочках. Девушка села, откинула простыню и протерла глаза. Нет, она не спит. Здесь их, должно быть, несколько сотен. Кремовых, чуть розоватых, с едва заметной голубизной и белоснежных. Она лежала в цветочной клумбе, как Джульетта в гробу. Девушка протянула руку. Цветы настоящие!
Это уж слишком! Только в «Савое» могут выполнить столь экстравагантную прихоть клиента!
Корри неожиданно почувствовала, что задыхается. Она подбежала к окну и распахнула створки, жадно вдыхая промозглый лондонский воздух. И только сейчас заметила белую карточку, прислоненную к одному из горшочков. Черные чернила. Всего лишь одно слово:
«Корри».
И на обороте размашистым разборчивым почерком:
«Это еще не ответ. Просто отсрочка».
Девушка закипела от ярости. Что на него нашло? Послать ей ворох цветов?! Он не имел права! Неужели она недостаточно ясно выразилась? Или он издевается над ней… испытывает… а может, настолько бесчувствен, так беспросветно тщеславен, что подумал, будто ее отказ всего-навсего очередная уловка? Но как бы там ни было, ей совершенно все равно. Корри не нуждается ни в нем, ни в его цветах.
Корри провела остаток дня, разнося гиацинты по комнатам горничных. К вечеру осталось всего несколько горшочков. По возвращении она нашла на столе записку с требованием немедленно явиться в кабинет госпожи управительницы. Та с сожалением, но твердо уведомила девушку, что предупреждает ее об увольнении за месяц.
Это оказалось тяжелым ударом. Каким-то образом, несмотря на все ее усилия, Гай де Шардонне нашел время пожаловаться на ее поведение. Но шанс еще есть – она попробует убедить управительницу в своей невиновности.
– Я ничего не брала, мэм. Ответ управительницы развеял в прах все ее надежды:
– Никто не обвиняет вас в воровстве, мисс Модена. Ваш проступок куда серьезнее. – В этот момент лицо женщины было поистине воплощенным неодобрением и разочарованием. – Вы нарушили неписаный закон «Савоя». Позволили себе… общаться с постояльцем.
Корри ошеломленно раскрыла рот. Как они узнали о ее ночных приключениях?
Госпожа управительница, почти не разжимая губ, пояснила:
– Цветочный магазин, мисс Модена. Не имеет смысла отрицать. Заказ записан черным по белому.
Чертовы гиацинты!
Злая на себя и Гая де Шардонне, Корри вернулась в свою комнату. В ней пахло, как в цветочной лавке. Запах пропитал все: одежду, волосы, даже мысли в голове. А она еще была так довольна собой!
Девушка безжалостно сорвала оставшиеся цветы и выбросила в мусорную корзинку, со стыдом припоминая вчерашние напыщенные обличения. Очевидно, Гай вспомнил, что она наговорила о срезанных цветах. И посчитал, что сделал весьма остроумный ход. Нелегко достать столько цветущих гиацинтов за такой короткий срок! Но это лишь доказывает, какая пропасть между ними. Оранжерейные цветы так же не похожи на настоящие, как туманный сырой Лондон – на рай.
Девушка сложила пустые горшочки в нижний ящик комода. К концу этого ужасного дня навязчивый аромат, слава Богу, выветрился, и теперь можно навсегда забыть о Гае де Шардонне.
По крайней мере она так считала. Но на следующее утро, в атмосфере всеобщей ледяной неприязни, в ее комнату был доставлен сверток в подарочной обертке. На этот раз записки не было. Развернув серебряную бумагу, Корри обнаружила огромный хрустальный флакон «Бега времени», любимых духов матери. Девушка поднесла флакон к носу, возмущенная и тем не менее счастливая. Как он догадался? И какие еще тайные желания успел предугадать? Но что всего удивительнее, он, вероятно, просто заказал изготовить эти духи специально для нее, поскольку девушка знала, что их давно уже не выпускают.
Корри вынула стеклянную пробку в форме летящей птицы и, критически нахмурившись, принюхалась. Да, это «Бег времени».
Девушка поставила пузырек на комод так осторожно, будто внутри была азотная кислота.
Еще через два дня, когда она немного пришла в себя, рассыльный вручил ей длинную плоскую коробку, обтянутую черным атласом. Внутри оказалась россыпь фигурных горьких шоколадок с различной начинкой, при одном взгляде на которые у Корри потекли слюнки: трюфели, миндальная крошка, вишни в коньяке, нуга, персиковый ликер… И опять ни записки, ни обратного адреса.
Корри, стиснув зубы, раздарила конфеты горничным, несмотря на то что почти все они, предпочитая приторный молочный шоколад, оставляли лакомство недоеденным. Но сама девушка не могла заставить себя попробовать неожиданный дар – иначе это будет означать, что она у него в долгу.
Подарки продолжали прибывать с завидной регулярностью. Она потеряла им счет. Крохотное изумительное деревце «бонсай», белый сладко пахнущий цветущий миндаль, другие цветы, неизменно белые. Шоколад, черный и горький. Корзина оранжерейных персиков под серебряной сеточкой. Изящный стеклянный распылитель для ее духов, тоже в форме летящей птицы. Засахаренные фиалки на ложе из белого бархата. Сотовый мед в деревянной рамке, прямо из улья. Грозди муската, словно припудренные пылью, в чаше вместе с крошечными серебряными ножницами. Снова шоколад…
Девушка в отчаянии обратилась к Арлекину:
Ответ пришел почти сразу же. Письмо с пометкой «срочное», доставленное курьером из конторы мистера Уитейкера.
С плеч Корри будто гора свалилась. Он не задает вопросов, не осуждает. Не критикует. Он на ее стороне.
Корри поменялась сменами так, чтобы работать утром и днем, и каждый вечер коротала в опере. Помня обстоятельства своего первого визита, она одевалась просто, ни с кем не заговаривала, сидела на галерке и смотрела лишь на сцену. Словом, вела замкнутую жизнь, проводя долгие часы попеременно то в «Савое», то в «Ковент-Гардене». Она почти не видела дневного неба, не замечала солнца, но была по-своему счастлива. Что же до Гая де Шардонне… Стоило поговорить с официантом из обслуживания номеров, как поток нежеланных подарков был направлен в другое русло, туда, где их принимали с куда большей благодарностью.
Но через две недели одной-единственной телеграмме удалось прорвать тщательно возведенную оборону. Девушка распечатала ее, посчитав, что Арлекин хочет что-то сообщить. Депеша оказалась короткой и весьма исчерпывающей:
«Пятнадцатое мая. Семь вечера. „Бельведер“. Баленсьяга. Гай».
Корри разорвала телеграмму на крошечные клочки; затем снова сложила, чувствуя себя польщенной и в
