сделано.
– Спасибо, все было великолепно, – поблагодарила Корри, запоздало вспомнив о правилах хорошего тона, и тут же нахмурилась. Только сейчас ее осенило: – Но почему здесь совсем нет посетителей? Или никто не знает об этом местечке?
– Потому что, – терпеливо объяснил Гай, – я снял весь ресторан на этот вечер.
– Что?!
Теперь ему действительно удалось удивить ее.
– Только для нас двоих?
Какая безумная расточительность!
Корри стало нехорошо.
– Разумеется.
– Хотите сказать… что они приготовили все эти блюда… исключительно для меня?!
– Естественно.
– И на кухне осталось целое седло барашка, а я съела всего лишь кусочек?
– Понятия не имею. Наверное, так. Мне в голову не приходило справляться, – снисходительно произнес Гай. – Я мог бы попросить завернуть вам остатки с собой, если хотите, конечно.
Корри откинулась на спинку стула, не зная, негодовать или просто посмеяться. Между ними все та же непреодолимая пропасть. Ей трудно представить роскошь, которой он окружен, непонятно, как можно бросать деньги на ветер для собственного развлечения. И к тому же Гай почти ничего не ел.
– Вы даже не попробовали все эти деликатесы!
– Как вы сказали, – пожал он плечами, – необходима веская побудительная причина. Я предпочитал наблюдать за вами.
Корри снова вспыхнула. Такого поворота событий она не ожидала. Девушка воззрилась на своего спутника. Сумеречный свет струился в окна, смягчая резкие краски, ложась голубоватыми озерцами на скатерти и салфетки.
– Итак, мадемуазель Корри, вы воздали должное устрицам. Настала очередь павлинов.
Корри машинально приняла протянутую руку. Как относиться к этому человеку? Девушка была слишком сыта, чтобы мыслить связно. Выйдя на воздух, она увидела, что и тут никого нет. Неожиданно она догадалась:
– Надеюсь, вы не сняли заодно и весь сад?
– Нет, – засмеялся Гай именно тем неподдельно искренним смехом, который так хотела услышать Корри.
Они медленно зашагали к саду. Волосы развевал теплый летний ветерок, приносивший с собой сладкий запах скошенной травы и лениво вертевший флюгер. Старые розовые кирпичи аркады, ведущей в сад, тускло отсвечивали в полумраке. Под деревьями протянулись длинные фиолетовые тени. Гай оказался прав. Это место как нельзя лучше отвечало представлениям простых смертных о царствии небесном.
В траве шныряли неугомонные кролики. На высоких древних стенах важно расхаживали павлины, приветствуя наступающий вечер резкими, пронзительными криками.
Девушка внезапно оказалась в волшебной сказке. Она не могла оторваться от созерцания павлинов. Голоса птиц звучали жалобно-тоскливо, как будто звали кого-то и не могли дозваться. Какие удивительные звуки могут рождаться в столь хрупких горлышках!
Позируя перед зрителями, павлины неспешно выступали, уверенные в своей неотразимости. Последние лучи солнца играли на их переливчатых плюмажах. Как бы хотела Корри стать павлином!
Гай и Корри остановились. Павлин внимательно рассматривал их малахитово-зелеными глазами. Синие перья на шейке чуть встопорщились. Птица испустила громкий душераздирающий вопль и медленно, будто старая аристократка, распустила веер хвоста, разрисованный фантастическим узором. Павлин стоял так довольно долго, окончательно ошеломив зрителей, а потом величественно сложил хвост и удалился.
Это было настоящим откровением. Они потрясенно переглянулись. Им несказанно повезло. Точно особа королевской крови удостоила их своей милостью. Они пережили то, что бывает раз в жизни. Нечто необыкновенное. Неповторимое.
– Что это было? – едва слышно прошептала Корри, наконец осмелившись нарушить молчание. Ей почему-то захотелось распустить свои собственные перья перед Гаем, рассказать ему о мечтах и планах, открыть душу.
– Чудо.
Гай повернулся к Корри. Трепещущая листва отбрасывала на белый костюм кружевные тени.
– Я никогда не подозревал, – тихо выговорил он, точно очнувшись от глубокого сна, – что у вас сине- фиолетовые глаза. Совсем как павлиньи перья.
Они снова уставились друг на друга. Перед глазами Корри все еще плыли сине-зелено-золотистые полосы. Какое невообразимое смешение цветов! Она еще не пришла в себя и ни о чем не могла думать.
– Поедем со мной, – негромко попросил он. – В Париж. Сейчас, сегодня.
Париж… Париж… Парадиз[8]… Как легко все отбросить, обо всем забыть! Она может исчезнуть, навсегда уехать из этого неприветливого города, уплыть на волнах соблазна. Его деньги не дадут ей утонуть. Но этого недостаточно, по крайней мере для нее.
Девушка покачала головой. Яркие краски померкли, забытье рассеялось. Немыслимо ехать в Париж с человеком, только сейчас заметившим цвет твоих глаз.
– Простите, не могу.
– Понятно.
Он резко отвернулся. Они молча направились в сад. Цветы по-прежнему благоухали, но очарование поблекло. Девушка боялась встретиться взглядом с Гаем, хотя нервы были напряжены до предела. Он, должно быть, сердит. И имеет на это полное право.
Однако Гай снова заговорил, спокойно, холодно, почти рассеянно:
– Что вы имеете против Парижа?
– Ничего.
Если бы он только знал… Все, к чему она стремится, находится в этом чудесном городе. Арлекин, мистер Бейер, осуществление надежд и грез.
– Признаться, больше всего на свете мне бы хотелось оказаться там.
– Но не со мной?
Корри покачала головой. Гай сухо усмехнулся:
– Вы всегда так возмутительно откровенны?
– Зачем тратить время на вежливые банальности?
– Хм-м-м. Почему вы с таким упорством отказываетесь от помощи?
– Ас чего вы вдруг решили мне помогать? – с подозрением поинтересовалась Корри. Если он надеется надавить на нее, пусть сначала хорошенько подумает.
– Потому что чувствую себя виноватым в ваших несчастьях.
Девушка поколебалась. В голосе Гая звучала неподдельная искренность. Но тем не менее вряд ли стоит ему доверять.
– Собственно говоря, о чем вы толкуете?
– Я хотел бы сделать вам предложение.
– Но я уже объяснила, что не желаю быть вашей любовницей, – негодующе прошипела Корри.
– Ах, это, – отмахнулся Гай. – Я уже забыл. Так, мимолетный каприз. Просто был заинтригован вашей очевидной неприязнью, надо сказать, крайне необычной в женщине… вашего сорта. И пытался понять, не притворяетесь ли вы.
Корри не находила слов. Все эти подарки, настойчивое преследование… Подумать только, она приняла их за чистую монету!
– Вы, кажется, удивлены?
– Именно. – Она слегка улыбнулась собственной наивности. – А я-то вообразила, что вы безумно в меня влюбились!
– Вы льстите себе, мисс Модена! Одним из краеугольных камней наших… если так можно выразиться, отношений до сих пор оставалась взаимная нелюбовь, которая и заставила меня упомянуть о
