Она вздрогнула. Вообще-то Дион производил впечатление человека, способного контролировать даже тембр голоса. Но долго раздумывать он ей не позволил. Жанна послушно закрыла глаза и снова ощутила прикосновение его губ. Только теперь они были такими мягкими и податливыми, что у нее пресеклось дыхание. Она растворялась, таяла под их яростным напором, позабыв обо всем, чувствуя, как рушатся разделяющие их барьеры.
Когда Дион наконец отстранился, Жанне показалось, что она больше не принадлежит себе. Они молча смотрели друг на друга, тяжело и прерывисто дыша. Тишину нарушил голос Диона, повторившего ее вопрос:
– Ну как?
– Очень… э-э… – Неимоверным усилием воли Жанна возвращалась к действительности. – Чересчур… интимно. Думаю, мне не стоит так целовать Идена.
– Возможно. – Дион бросил на нее испытующий взгляд. – Это зависит от того, что должно произойти дальше.
– Дальше? – У Жанны екнуло сердце.
– В той сцене. Из-за которой ты так волнуешься, – терпеливо пояснил Дион.
Жанна покраснела. Теперь ее сердце забилось гулко и часто.
– Да, конечно. – Она изо всех сил старалась сконцентрироваться и вспомнить сценарий, но тщетно. Это усталость. Совсем отшибло память.
– Ну? Так что же происходит потом?
– Мы… э-э… – Жанна сделала неопределенный жест. – Занимаемся любовью.
В этом-то она не сомневалась. Ведь главной пружиной сюжета было то, что Дженни, забеременев, заставляет Идена жениться на ней.
– Вот и прекрасно. – Дион быстро скинул ботинки, даже не потрудившись развязать шнурки, и начал расстегивать ремень.
Жанна уставилась на него, онемев от ужаса.
– Что ты делаешь?
– Раздеваюсь, – улыбнулся Дион. – Уверяю тебя, так принято. Сейчас я помогу тебе.
– Подожди! – Дион тем временем уже расстегивал рубашку. – Пожалуйста, не надо! – Ее лицо стало пунцовым. – В этом нет никакой необходимости. Честное слово.
– Не правда. – В глазах Диона вспыхнули веселые огоньки. – Тебе нужна практика. И лучше заняться этим здесь, чем на съемочной площадке, там наверняка будет сквозняк.
Еще мгновение, и он разделся догола. Жанна отвернулась. Очертания его тела маячили в полумраке, напоминая черно-белый графический рисунок.
– Дион. Это совершенно неприлично. Пожалуйста, оденься. Господи, сюда могут войти в любую минуту!
Она понимала, что похожа на школьную училку, делающую выговор непослушному ученику, но иного выхода не было.
– И что с того? А как же на съемках? Тебе придется привыкать.
– Это другое дело.
– Почему же? – беззаботно спросил Дион и, наклонившись, подбросил хвороста в огонь.
– Потому что… – Совершенно сбитая с толку, Жанна умолкла. А на языке вертелось: «Потому что это происходит на самом деле; потому что это мы». Но как объяснить ему столь очевидные вещи?
Вот если бы у нее голова работала получше…
– Какая у тебя первая реплика?
Дион стоял совершенно спокойно. Волосы, как всегда, взъерошены, глаза смеялись. И Жанне почему-то показалось, будто не он, а она осталась нагишом.
– У меня роль без слов. – Жанна с усилием оторвала взгляд от его сосков, маленьких и удивительно розовых среди черных шелковистых волос.
– Тем лучше, – улыбнулся Дион. – Давай импровизировать. – Он сделал небольшую паузу, погрузившись в глубокое раздумье. – Как насчет: «Ты самая красивая женщина на свете»?
Его голос упал на целую октаву. Жанну охватил трепет.
– Тебе бы в кино сниматься.
– Переиграл? – поинтересовался Дион с озабоченным видом. – Ладно, попробуем иначе. – И проговорил спокойно, чуть ли не буднично:
– Я люблю тебя.
У Жанны на глаза навернулись слезы.
– Что случилось?
Какая глупость! Она шмыгнула носом. Это все от морского воздуха.
– Мне еще никто не говорил такое…
– Я люблю тебя. Люблю тебя. Я тебя люблю. Три раза повторил – чтобы и дураку стало ясно.
Жанна скривила рот, как обиженный ребенок.
– В чем дело, Дженьюри? – Дион не сводил с нее задумчивого взгляда. – Это всего лишь слова. Я люблю тебя, Дженьюри.
– Прекрати.
Он пожал плечами:
– Если тебе не нравится эта реплика, подскажи другую.
Оба замолчали. Господи, был бы здесь Фернан! Но никаких указаний – только тишина и потрескивание огня.
– Ты должна прикоснуться ко мне, – вдруг заявил Дион спокойным, увещевающим тоном. – Обещаю, я и пальцем не шевельну.
Как во сне, не зная, что делать, и не в силах дольше выносить это молчание, Жанна протянула руку и дотронулась до его щеки. Она была теплая и немного колючая. Дион слегка приоткрыл губы. Боясь того, что он может сейчас сказать, Жанна инстинктивно закрыла его рот ладонью. Дион опустил веки, лицо его как-то совсем по-детски просияло от радости и надежды, и Жанна почувствовала, как твердый холодный комочек, засевший внутри, вдруг растаял. Она опустила руку, Дион открыл глаза, подернутые дымкой желания.
– Во имя всего святого, женщина, – произнес он тихо и мягко. – Когда же ты наконец снимешь с себя одежду?
Жанна смотрела на него испытующим взглядом. Чего, в сущности, она боится? Он ведь не людоед. Это Дион, ее квартиросъемщик, хорошо знакомый человек, который способен завязать узлом медную трубу и бесшумно пройти сквозь стену.
– Ты думаешь, я должна раздеться?
– Да. – Его взгляд был очень серьезен. – Так будет честнее.
Раньше Жанне почему-то казалось, что на ее синем шелковом платье гораздо меньше пуговиц. Пальцы вдруг сделались неуклюжими. Оставшись в одной комбинации, она помедлила.
– Сними все.
Почти как на съемках! Только мегафона не хватает. Жанна покорно стянула с плеч бретельки, и комбинация соскользнула к ее ногам. Прохладный воздух коснулся обнаженной кожи.
– Вот так! – В голосе Диона звучало удовлетворение. – Наконец-то, Дженьюри, единственная моя.
Жанна покачнулась. Ей хотелось зажмурить глаза, да смелости не хватало. Она боялась, что Дион набросится на нее и крепко, до боли сожмет в объятиях. Но ничего подобного не произошло. Дион улыбался. В этой улыбке не было ни тени похоти, или торжества, или насмешки – только дружеское понимание и одобрение. И вдруг откуда-то, точно по волшебству, появились две бутылки пива.
– Я не хочу пить! – запротестовала Жанна с истерическими нотками в голосе.
– Раздеваться ты тоже не хотела. – Дион ловко открыл бутылку о дверной косяк. – Лучше выпей. Там полным-полно железа. Сейчас ты потеряешь немного крови.
Жанна чуть не поперхнулась. Может, она ослышалась? Неужели для него не существует ничего святого? На ее осуждающий взгляд Дион ответил безмятежной улыбкой:
– Все ирландцы балагуры.
Жанна слизнула с губ густую горькую пену. Глаза застилали слезы, кровь бурлила в жилах жарким
