– Руки перед собой, пальцы переплетены. Глаза в пол.
Сирей сделала, как велели.
– Он шагает вперед, затем ты. Так. Опять ты.
Сирей продвинулась вперед на шаг.
– Пауза. Теперь звучит музыка. И не поднимай глаз до третьего шага.
– А почему я не должна поднимать глаз?
– В первые годы брака хорошая жена во всем подчиняется мужу.
– Ты ведь не подчиняешься папе.
– Только в первые годы, дорогая. Так, мой шаг. Теперь ты.
Сирей вновь шагнула.
– До того как вы поженились, ты хотела выйти замуж за папу?
– Конечно, дорогая. Он был сыном Йоханны из Гэнга. Старого Йоханны, конечно.
– Но ты любила его?
– Теперь третий шаг. Как я могла любить его, дорогая? Разве можно любить человека, с которым всего лишь однажды поздоровалась?
– А если бы он не понравился тебе?
– Четвертый шаг. Не так широко.
Сирей шагнула вперед.
– Теперь подними глаза. Держи голову прямо.
Принцесса подняла глаза на мать. Мать и дочь стояли совсем близко.
– Я должна была полюбить своего мужа. Так же поступишь и ты. Пятый шаг.
Йоди начала движение, Сирей повторила его за ней. Сейчас они уже могли коснуться друг друга. Мать развела руки и провозгласила:
– Сделав эти пять шагов, я стою здесь, как муж твой. Готова ли ты стать моей женой?
– Я всего лишь должна сказать «да»?
– Ты говоришь «да», дорогая. И ты – его жена.
Сирей ощутила огромную печаль. Не желая, чтобы мать заметила, принцесса обняла ее и зарылась лицом в обширную грудь Йоди.
– Ну, детка… Ничего-ничего.
– Мама, – сказала Йодилла мгновение спустя. – Ты счастлива, что вышла замуж за папу?
Йоди вздохнула.
– Я не знала другой жизни. Он хороший человек. И кто знает, была бы я счастливее с кем-нибудь другим?
Оставшись вдвоем с Кестрель в тот тайный краткий час, который наступает, когда друзья уже улеглись в постель, но еще не уснули, принцесса сначала прислушалась к тихому методичному храпу Ланки, а затем обратилась к подруге:
– Кесс, дорогая, ты не спишь?
– Нет.
– Я вот тут размышляю. Тебе никогда не хотелось убежать от всех и стать совершенно другим человеком?
– Хотелось, – отвечала Кестрель. – Все время хотелось.
– Но ты никогда не осмеливалась?
– Однажды я сбежала. Правда, в результате другой не стала.
– Ты вернулась домой?
– Да.
– А дома все осталось по-прежнему?
– Нет. Все изменилось.
– Это хорошо или плохо?
– Точно не знаю. – Кестрель задумалась, стараясь ответить честно. – Думаю, что плохо. С тех пор я никогда не чувствовала, что нахожусь на своем месте.
– Может быть, ты и вправду не была на своем месте. Может быть, некоторым людям это вообще не свойственно.
Кестрель дотронулась до серебряного голоса, и днем и ночью висевшего у нее на шее.
– Может быть.
В наступившем молчании Кесс вспомнила о том, что мать хотела выдать ее замуж и о том, что Сирей собирается вступить в брак… В эту минуту она впервые почувствовала, насколько они с принцессой похожи.
– Кесс, – прозвучал голос Сирей из темноты. – Я не хочу этой свадьбы. И не знаю, как остановить все это.
Кестрель пришлось выдержать короткую внутреннюю борьбу с собой. Она начинала испытывать чувство стыда за то, что использует принцессу в своих замыслах. Однако у Кестрель не было выбора. Она должна заставить Сирей сыграть положенную роль, иначе мантхам никогда не видать свободы.
– Может, тебе стоит поговорить с родителями?
– Они скажут, что выйти замуж – мой долг. Мама заявит, что не имеет значения, за кого я выхожу, и что спустя некоторое время я все равно привыкну.
– Ну, ладно, – сказала Кестрель, чтобы успокоить свою совесть, – ты не выйдешь замуж до свадьбы, а до нее еще столько дней! Вдруг случится что-нибудь, что все изменит?
– Может быть. – Голос Сирей звучал тихо и печально. – Но я в это не верю.
Скрепя сердце Кестрель заставила себя перейти к следующей части плана. Она протянула руку Сирей.
– Мы ведь по-прежнему друзья, да?
– Конечно! И навсегда!
– Если хочешь, мы можем придумать тайный знак.
– Тайный знак для чего?
– Чтобы напоминать друг другу, что мы – друзья.
– Ах! Как здорово! А что это за знак?
– Когда мы будем на людях, – сказала Кестрель, – и не сможем говорить, потому что ты – принцесса, а я – служанка, я сожму ладони и сплету пальцы, словно кисти – это два человечка, которые обнимаются. Так я покажу тебе, что мы по-прежнему друзья.
– Ах, Кесс! Это замечательно! А какой знак будет у меня?
– Точно такой же.
Наступило молчание. Затем из темноты раздался радостный голос Сирей.
– Я делаю это сейчас. А ты?
– И я.
– Я так люблю тебя, Кесс. У меня никогда еще не было тайного знака для друга.
– И у меня тоже.
– Значит, я твоя первая тайная подруга, а ты – моя. Согретая этой мыслью, Сирей наконец-то улеглась и вскоре заснула.
На следующее утро Озох Мудрый очнулся в постели и обнаружил, что его цыпленок исчез. Дверца клетки оказалась приоткрыта, а птицы нигде не было видно. С растущим страхом Озох обыскал карету.
– Где же ты, шелковый? Цып-цып-цып! Где ты, голубь мой?
Цыпленок исчез. Сам он не мог покинуть клетку. Значит, его выкрали.
Озох сел на стул рядом с опустевшей клеткой, и по накрашенным щекам предсказателя потекли слезы. Он любил своего цыпленка. Озох понимал, что это выглядит смешно, и все же птица была его другом, а в этом долгом путешествии он был так одинок.
Затем Озох вытер слезы и тяжело задумался. Время чтения утренних знаков неумолимо приближалось. Его репутации серьезно повредит, если выяснится, что Озох потерял священного цыпленка и даже не знает, как это случилось. Поэтому предсказатель тайно направился к продуктовым фургонам.
