– Какой срок-то? И кто счастливый отец?
– Откуда вы знаете? – Марина обиженно посмотрела на Наталью.
– Очень трудно догадаться! Заплаканная девушка с бледным лицом, подчеркиваю, непьющая, просит утром соленый огурец, – с иронией проговорил Сергей.
– Два месяца. С половиной. – Марина опустила голову.
Наталья, наконец, нашла банку с огурцами.
– Сергей Вла… – начала она по привычке, потом, осознав глупость обращения по имени-отчеству в сложившейся ситуации, произнесла: – Сережа, перестань задавать вопросы, лучше банку открой.
В дверь позвонили. Наталья недоуменно посмотрела на часы. Она не имела привычки приглашать гостей в субботу к десяти утра. Она подумала, не Михаил ли это пришел выяснять отношения, но не открыть было нельзя. Наталья глубоко вздохнула и решительно распахнула дверь. На пороге стоял Марк.
– Здравствуйте, Наталья Павловна! – Судя по его виду, он не спал ночь, но Наталья не могла его пожалеть. Жаль ей было Марину.
– Доброе утро! Еще очень рано. – Она старалась говорить равнодушно. – Что-то случилось?
– Нет. То есть да. Марина ночевать не пришла. Вы не знаете, где она?
– А ты вещи собрал? – Наталья спросила, зная, что Марина в кухне прислушивается к их словам.
– Нет.
– Почему?
– Я не хочу от нее уходить.
– Ты же не готов к серьезным отношениям. К детям и пеленкам.
Марк молчал. Потом спросил:
– Так вы знаете, где она? Или телефон ее мамы? Или подруги какой-нибудь? Вы же столько вместе проработали!
– Ты не пробовал позвонить на мобильник? – Наталья начала сердиться на Марину. Уж могла бы выйти и послать парня лично.
– Она выключила.
– Как я понимаю, те же и счастливый отец, – прозвучал сзади голос Сергея. – Наташа, может, пригласишь его, пусть позавтракает с нами?
– Мне некогда. Я пойду.
– Куда пойдешь? У тебя же никаких телефонов нет.
– Не знаю. Ждать дома буду. Придет же она. Или позвонит.
– Не приду, пока ты не уйдешь. И не позвоню. – Марина вышла в коридор. – И не говори мне ничего.
Вот теперь на Марка действительно было жаль смотреть. Сергей обратился к Наталье:
– Кто-то мне кофе обещал сварить. Да и твой сейчас остынет. А вы, молодые люди, пройдите пока в комнату.
– Ой, а давайте наоборот. – Наталья вспомнила про неприбранную кровать. – Молодые люди – в кухню, а мы в комнату.
– Мне с ним разговаривать не о чем! – отрезала Марина. – И я могу при вас ему сказать, что ребенка все равно оставлю.
– Марина, прости меня. Я думал всю ночь. Пусть он будет. Я не хочу, чтобы мы расстались.
– А что твоя тетя скажет? – язвительно поинтересовалась Марина.
– Не знаю. Пойдем домой, а?
Наташка и Сергей молчали, не желая вмешиваться. Ребята должны разобраться сами. Наташка подумала, что ей хорошо с Сергеем, потому что за много лет они научились понимать друг друга и поддерживать. И с ним она могла оставаться самой собой. Не надо надевать «парадный» домашний халат. И Сергей прекрасно понимал, как устает человек после приема.
Марк тем временем сообщил Марине:
– Я вчера своей маме позвонил. Сказал, что она скоро будет бабушкой, и пообещал сегодня с невесткой познакомить. Пойдем, а?
Взгляд Марины смягчился, но так быстро сдаваться она не собиралась:
– И что мама, обрадовалась? А как же тетя?
Марк покраснел:
– Марин, ты только… Понимаешь, мама действительно обрадовалась. Но просила тете пока не говорить. Тетя – она с таким характером…
– Ладно уж, – Марина слегка улыбнулась, – тете не сообщим.
– Ты согласна, да? Пойдем тогда домой. Ну, пожалуйста, пойдем, а? Пусть все будет, как ты хочешь! – Марк говорил быстро, сбивчиво.
– Наталья Павловна! – воскликнула Марина.
– Идите уже! Хорошо, что разобрались!
Когда примирившиеся будущие родители ушли, Наташка устало приземлилась около своей безнадежно остывшей чашки кофе.
– Ну надо же! – пожаловалась она Сергею. – Суббота называется. С самого утра голову морочат.
– Только не говори, что тебе это не нравится, все равно не поверю.
– Нравится – не нравится, а кофе остыл, – проворчала Наташка. Она радовалась, что Сергею не пришлось ничего объяснять.
– Слушай, Наташа, а тетя парня действительно не в курсе его личной жизни?
– Да.
– А представляешь, что будет, когда она узнает? – Сергей посерьезнел.
– А что такого? Я-то тут при чем? Это же не я ей внучатых племянников рожать буду!
Сергей шутки не принял:
– Не ты, но ты ей не сказала. Хотя знала…
– Сережка, я им не нянька! Во всяком случае, официально.
– Наташа, может, ты все-таки перейдешь со мной в другую поликлинику?
– Мы это уже обсуждали! Как я на новом месте стану работать под твоим началом? И потом, я же тебя ревновать буду к каждому молодому специалисту! Ты работать не сможешь в таких условиях.
– Не надо меня ревновать! – Сергей снова попытался обнять Наталью, но тут появилась Катя. Она была сама мрачность.
– Доброе утро! Вы теперь у нас жить будете? – сурово спросила она Сергея.
– Доброе! А ты из-за этого такая суровая?
– Катя, – Наталья удивленно подняла брови, – что-нибудь случилось?
– Да, случилось! Кирилл мне в аську написал, что нам больше не следует встречаться. И вообще, он в Киев с мамой уезжает. Ее туда работать пригласили.
– Катюша, но…
– Только не рассказывай мне, что все это было несерьезно, я найду другого и прочую фигню! Для меня это было серьезно.
– Катька! – вмешался Сергей. – Тут ведь какое дело. Серьезно должно было быть для вас обоих. А если для тебя серьезно, а для него не очень, то и хорошо, что все быстро закончилось. Чем дольше, тем хуже.
Вероятно, Сергей нашел какой-то верный тон, потому что Катя повеселела и сообщила, что сварит кофе «и себе, и маме, и дяде Сереже».
Разумеется, кофе убежал, залил плиту, но Наташка даже не стала ругаться. В присутствии Сергея у нее почему-то постоянно было хорошее настроение. И еще ей очень нравилось, как он общается с Катей.
Они позавтракали вместе, болтая за столом о серьезных проблемах и полнейших пустяках, словно самая настоящая семья. После завтрака возник вопрос, что делать дальше. Кате позвонила подружка и позвала на каток. Позабыв на время о своей несчастной любви, она умчалась, предупредив, что вернется поздно, потому что после катка они пойдут в кино. Наталья взяла с Кати честное слово звонить отовсюду и строго- настрого велела явиться домой не позже половины десятого. Хотя переживающей личную драму Катe лучше было потусоваться с подружками, чем сидеть одной дома и грустить.
