– Пойдемте в кухню, – пригласила Елена Викторовна.
Мы прошли в кухню и сели за стол. Дети пошли в комнату Кости. Вскоре оттуда раздались громкие звуки современной зарубежной эстрады. Женщина прикрыла дверь в кухню.
– Елена Викторовна, мне бы не хотелось вводить вас в заблуждение. Дело в том, что я не собираюсь снимать квартиру, – призналась я хозяйке.
– Тогда что вам нужно? – удивленно спросила женщина.
– Вы только не волнуйтесь, пожалуйста, но мне необходимо найти девушку, которая последней жила в вашей квартире. Вам это абсолютно ничем не грозит, уверяю вас, и никаких неприятностей вам не принесет, – поспешно добавила я, заметив в глазах женщины легкий испуг.
– Но я… – начала Елена Викторовна.
– Дело в том, что недавно в том доме было совершено убийство, и эта ваша жиличка нужна только в качестве свидетеля, не больше. Понимаете, все соседи уже опрошены, и теперь хотелось бы поговорить с этой Надей. Ну вдруг она что видела? Соседи говорят, что она в тот вечер приходила вроде бы за вещами, может, могла что видеть?
– Ох, да я даже не знаю, где ее теперь искать, – немного растерянно ответила женщина, но все же она успокоилась, поняв, что ее персона меня мало интересует.
– Ну фамилию-то ее вы должны знать? Наверняка она показывала вам свой паспорт, рассказывала что-то о себе…
– Да-да, паспорт показывала, конечно. Я же не пущу кого попало. Фамилия ее Логинова, зовут Надежда Николаевна. Лет ей, кажется, двадцать восемь.
– А как она выглядит?
– Довольно высокого роста для женщины, черные волосы, очень пышные, всегда тщательно уложенные. Глаза карие. Ходила чаще всего в джинсах.
– Так, хорошо, а как вы с ней познакомились?
– Понимаете, мы давали объявление в газету, и не успели дать, как она позвонила. Мы встретились, поговорили, ее устроили условия, а нас – она. Понимаете, мы именно такую жиличку и искали: одинокая, не пьет, не курит, в институте учится…
– В институте? А в каком?
– В педагогическом, на четвертом курсе.
– Это она вам сама сказала?
– Ну да.
– Простите, Елена Викторовна, а где она была прописана, вы не знаете? Вы ведь ее без прописки пустили, как я понимаю?
– Ну как же, знаю, конечно. В общежитии институтском. Но Надя сказала, что ей там не нравится обстановка. Ну вы ведь знаете, что такое общежитие! Надя говорила, что не может там сосредоточиться, нормально заниматься…
– Конечно, конечно, в квартире жить гораздо удобнее. А откуда у нее деньги на квартиру?
– Ну во-первых, мы не так много с нее брали. Прямо сказать, совсем не много. И потом, она работала.
– А где?
– В школе, учительницей. Зарплата, конечно, небольшая, но все-таки прибавка к стипендии… Утром училась, а во вторую смену работала. И родители ей помогали. Она говорила, что живут они где-то в райцентре. Деньги ей присылали.
– Так-так, хорошо. И сколько она у вас прожила?
– Да всего четыре месяца.
– А почему ушла, не сказала?
– Толком не объяснила, сказала, что по семейным обстоятельствам. Я не стала уточнять, зачем, если человек не хочет говорить?
– И что же, все это время она ни с кем не встречалась? Я имею в виду мужчин?
– Нет, – покачала головой Елена Викторовна. – Во всяком случае, я ни разу не видела ее с мужчиной. И соседи ничего такого не говорили. Да мы ее сразу предупредили, чтоб она никого туда не водила.
В это время в кухню влетели смеющиеся Катя и Костя.
– Мама, дай нам попить чего-нибудь! – попросил сын.
– Господи, Костя, возьми сам. Квас в холодильнике, ты разве не знаешь? – слегка раздраженно сказала Елена Викторовна.
– Все-таки странно, что молодая, привлекательная девушка ни с кем не встречалась, – задумчиво произнесла я, разговаривая скорее сама с собой.
– Вы про Надю? – вдруг повернулась ко мне Катя. – А она встречалась. Во всяком случае я один раз видела, как от нее мужчина выходил.
– Да ты что? – удивленно сказала Елена Викторовна. – Что ты говоришь, Катенька? От Нади выходил мужчина? Может, это просто кто-то из соседей? Или какой коммивояжер? Их сейчас столько развелось!
– Нет, это точно не сосед: я в своем доме всех знаю! И не коммивояжер, потому что она была с этим мужчиной хорошо знакома.
– Почему ты так думаешь? – вмешалась я.
– Она разговаривала с ним в дверях. И совсем не о новых товарах.
– А о чем? – спросила я.
– Да не помню я. Что-то незначительное, но я поняла, что это ее знакомый.
– Катя, ну постарайся вспомнить, о чем они говорили, я очень тебя прошу! – взмолилась я.
– Да не помню я, честно! – прижала руки к груди Катя. – Мне-то это зачем? Я просто поздоровалась и прошла мимо.
– Катя, а как он выглядел, этот мужчина?
– Ну… Высокий такой, широкоплечий, волосы кудрявые, светлые.
– А во что одет был?
– Да в футболку желтую и в джинсы.
– Ты смогла бы его узнать? – спросила я.
– Не знаю. Но думаю, что смогла бы. У меня хорошая память на лица.
– А когда это было, Катя?
– Да дней десять назад где-то.
– Ладно, Катя, спасибо тебе большое, – поблагодарила я девушку, и ребята снова понеслись в комнату к своим записям и играм.
– Неужели Надя кого-то принимала у себя? – все никак не могла прийти в себя Елена Викторовна. – Ведь мы ее предупреждали…
– Ну что вы так волнуетесь? Может быть, просто к ней однокурсник приходил за чем-нибудь, или с работы кто? Мало ли что!
– Но ведь так можно квартиру и в бордель превратить! – не унималась Елена Викторовна.
Меня начало это раздражать. Ничего странного в том, что к молодой незамужней женщине приходил мужчина, я не видела. Даже наоборот, если бы не приходил, было бы странно. А эта Елена Викторовна ведет себя прямо по-ханжески.
Я стала прощаться, так как делать мне здесь было больше нечего, а общество Елены Викторовны не показалось мне таким уж приятным.
Выйдя на улицу, я задумалась. Похоже, эта Надя замешана в это дело. Или нет? Она совершенно ни при чем, а все эти ее мужчины, визиты в день убийства – просто совпадение и ничего больше?
В любом случае ясно, что нужно разговаривать с самой Надей. Но захочет ли она мне что-то говорить? Если она связана с преступлением, то вполне вероятно, что просто пошлет меня подальше, а потом примет все меры, чтобы скрыться.
Нет, нужно посоветоваться с Полиной, самой лезть в это опасно: можно все запороть. А так, если Полина скажет, мол,
поехали сами – запорет она, а я буду ни при чем. Следовательно, на меня никто не будет орать.
Приняв такое решение, я вновь поехала к сестре.
