четырех: рыжеватый, с детскими голубыми глазами и набором веснушек, рассыпанных по круглому лицу.
– Леня, привет, мы к тебе! – сообщила Полина, подходя и усаживаясь на стул рядом с ним.
– Привет, – не очень-то оптимистично отреагировал Леня.
У Полины потемнело лицо.
– Что случилось? – спросила она тихо.
– Да ничего страшного! – сразу замахал руками Леня. – Ты чего подумала, Полина? Все нормально. Вернее, без изменений. С Жорой, я имею в виду. Просто запарился я тут сидеть, а Димыч настаивает, чтобы постоянно кто-то ряд ом с Жорой находился.
– Ох, нельзя же так пугать людей! – укоризненно произнесла я.
Леня с любопытством посмотрел на меня.
– Вы сестры? – спросил он.
– Близнецы, – прокомментировала Полина. – Это Ольга.
– Очень приятно!
– Леня, – не настроенная на обмен приятными впечатлениями, сказала Полина. – Мы, собственно, к тебе. По делу, – подчеркнула она.
– Всегда к вашим услугам, – с готовностью повернулся к ней Леонид.
– Я слышала, что ты участвовал в деле некого Пилецкого, – рубанула Полина с ходу. – Мне нужно узнать все об этом деле.
– Но зачем? – рыжие брови Комарова взлетели вверх.
– Надо! – кокетливо выговорила Полина. – Просто интересуюсь тем, чем занимался Жора в последнее время.
– А разве он занимался этим делом? – удивленно спросил Леонид. – А я даже и не слышал.
– Так ты мне расскажешь? – снова спросила Полина.
– Да а что там, собственно, рассказывать? Столько лет прошло! Я, честно говоря, не верю в то, что теперь это дело можно раскрыть!
– Да что там произошло-то в конце концов?! – не выдержала и почти закричала Полина.
– А ты вообще, что ли, ничего не знаешь? – удивился Леонид. – Дело-то довольно громкое было… С выставки в музее украли шпагу.
– Шпагу? – невольно переспросила я.
– Ну да, шпагу, принадлежавшую, Суворову, что ли… Инкрустированную драгоценными камнями. Но самое главное, что шпага эта будто бы подарок Александру Васильевичу от императрицы Екатерины. Вот… И, короче, устроили выставку у нас в музее. Шпагу эту выставили и прочую дребедень. Но шпага эта, несомненно, самым дорогим экспонатом. Ну и вот… А охраны-то тогда не было, сама понимаешь… Ну, сигнализацию поставили, конечно. А я как раз в то время район музея патрулировал. Зеленый еще совсем был. И, короче, услыхал какой-то шум подозрительный. Я туда. Смотрю, мужик лежит, кровью истекает. Я к нему. А он уже и говорить не может. Вызвал скорую, только не дожил он до нее. Умер. А мужик этот, как потом выяснилось, оказался, знаешь кем?
– Кем? – спросили мы с Полиной в один голос, увлеченные рассказом.
Леонид выразительно поднял указательный палец и медленно произнес:
– Директором того самого музея Пилецким Анатолием Васильевичем!
– Вот это да! – вырвалось у Полины.
– Подождите, подождите… А что он там делал? – спросила я удивленно.
– Ну, видимо шел вечером еще раз, чтобы проверить сигнализацию… А там – как раз вор.
Я все еще ничего не понимала.
– Так что же, выходит, этот самый Пилецкий оказался на месте преступления и пытался задержать преступника? – возбужденно спросила я. – А он его убил?
– Выходит, так, – согласился Комаров. – Причем убил как раз той самой шпагой!
– А убийцу так и не нашли? – снова спросила я.
– Нет, я же говорю! Да теперь и не найдут никогда! – он махнул рукой.
– Но шпага… – я все еще никак не могла успокоиться. – Ведь это уникальная вещь! Настоящий раритет! Как же такое могло случиться? Ее же просто необходимо найти!
– Где ж ты ее теперь найдешь, – тихо проговорила Полина. – Она уж давным-давно за границей у какого-нибудь коллекционера кабинет украшает.
– Но хотя бы попытаться!
– Да вы что, думаете, что не пытались, что ли? – возмущенно произнес Комаров. – Уж наверное, мы не сидели сложа руки!
– Успокойся, Леня. Ольга у нас просто такая эмоциональная, – похлопала Комарова по руке Полина.
Можно подумать, она не эмоциональная! Как начнет иногда орать!
– Скажи, Леня, – мягко продолжала Полина. – А насколько серьезно Жора занимался этим делом? Что ему удалось выяснить?
– Так я же говорю, что даже не знал, что он этим делом занимается. Но если хочешь, могу узнать у Соколова.
– Черт, я же разговаривала с ним сегодня! – сокрушенно проговорила Полина. – И даже не спросила об этом.
– Это потому что ты еще эмоциональнее меня! – вставила я. – Загоришься – и мчишься куда-то, не подумав.
Полина, похоже, прослушала мои слова, потому что никак не отреагировала.
– Так, Леня, нам нужно идти, – решительно поднялась Полина с места. – А я завтра или сама к Соколову съезжу или тебе позвоню на работу, хорошо?
– Хорошо, – пожал плечами Леонид. – Но я до сих пор не понимаю, зачем тебе это нужно. Только время зря тратишь.
– Это мое дело, – ответила Полина, и мы с ней пошли к выходу.
– Знаешь, Оля, – серьезно сказала мне в машине Полина, что я намерена делать?
– Что? – заинтересовалась я.
– Мне необходимо проникнуть в Жорин кабинет и осмотреть его записи!
– Да ты что? – я аж затряслась от страха. – Это же нельзя!
– Можно подумать, что я всю жизнь делала только то, что дозволено! – фыркнула Полина.
Я все же была настроена очень скептически.
– Поля, подумай хорошенько, что ты собираешься делать! Скажи спасибо, что тебе по мере сил помогают Жорины друзья и коллеги, хотя они вовсе не обязаны этого делать! Более того – они не должны этого делать! Ты представляешь, что будет, если тебя обнаружат в Жорином кабинете? Ведь тебя после такого в отделение больше не пустят! А может быть… – у меня аж дыхание захватило, – может быть, даже уголовное дело заведут!
– Значит, не надо попадаться, – рассудила упрямая Полина.
Я только вздохнула.
– Ладно! – хлопнула она меня по плечу, видя, что я совсем раскисла. – Не горюй раньше времени. Может, это и не пригодится совсем! Поехали, у меня же коньячок остался, ты забыла?
Надо же, и в самом деле забыла за всеми этими делами!
Вечер прошел, надо сказать, намного лучше, чем день. Но на следующее утро Полине обязательно надо было все испортить!
Разбудила она меня довольно рано и сразу же сказала, что уезжает по очень важным делам. А мне велела наведаться в отделение и поговорить с Мишей Соколовым. На все мои возражения сестра твердила одно: перестань ломаться, Оля, ты же знаешь, как мне нужна твоя помощь, больше мне обратиться не к кому, а у меня срочные дела. Ну, и все в таком духе.
Я чуть не плакала, потому что понимала, что в отделение ехать придется. Правда, мне совсем не хотелось этого делать.
Полина умчалась, устав приводить различные аргументы того, что я просто обязана это сделать, бутылка коньяка была допита еще вчера, и мне было совсем грустно.
