— Так я к чему про сноху-то. У меня день рождения недавно был. Так вот Ира, это сноха моя…
— Это неважно, Тамара Ивановна. Назовите фамилию и отчество Алевтины.
— А фотографии важно? — Хитровато улыбнулась Тамара Ивановна.
— Какие фотографии? — заинтересовались мы с Ольгой.
— Так мы на дне рождения фотографировались. И Алечка там есть. И Юра тоже. Могу показать.
— Покажите, пожалуйста, Тамара Ивановна, — в один голос сказали мы с сестрой. Тамара Ивановна победоносно улыбнулась и, пододвинув стул к шкафу, поднялась на него и принялась рыться в антресоли.
— Сейчас-сейчас, минуточку.
Утомительной была беседа наша с Тамарой Ивановной. Она даже не находка для шпиона. Она и ему обузой бы стала. Она бы ему так мозги запудрила, что этот самый шпион сам бы напрочь забыл, с какой целью он заброшен на территорию вражеского государства. Чрезвычайно гиппертрофированная словоохотливость. Как я все это вытерпела и не вспылила — сама не знаю. А Ольга еще говорит, что у меня мерзкий характер. По-моему, она очень сильно ошибается. Я тоже могу быть терпеливой.
— И что мы имеем, Ольга Андреевна, после столь плодотворной беседы? — Спросила я сестру, закуривая сигарету. Мы уже вернулись в «Ниссан», и я завела движок.
Ольга, нацепив очки, правое стекло которых почему-то опять было треснутым — Ольга скоро на одних очках разорится, — рассматривала фотографии и улыбалась:
— Я думала, Поля, что ты ее убьешь.
— А ты говоришь, что у меня вспыльчивый характер. Теперь ты убедилась, что у твоей сестры ангельское терпение? — Я приоткрыла окно и выпустила дым. — Кажется, мы на правильном пути, сестренка. И таинственную Алевтину мы с тобой, кажется, вычислили. Осталось показать фотографии Вере. И если она ее опознает, то считай, что дело в шляпе.
— А я так не считаю, — вдруг возразила моя сестра. — Я неуверена, что все так просто. Мне кажется, что все гораздо сложнее.
Я хмыкнула:
— Хочешь сказать, что это тебе твоя мощная интуиция подсказывает?
— А что ты смеешься, Поля? Вот увидишь, что эта Алевтина окажется ни при чем. Да, интуиция. У меня в последнее время интуиция обострилась. Это, наверное, в связи… Понимаешь, есть люди, у которых в такие периоды обостряется… ну, как бы нюх, что ли. Думаю, что именно такое со мной происходит. Вот ты только подумай…
Я даже за голову схватилась.
— Ольга, прекрати, пожалуйста нести чушь собачью. Давай лучше обсудим, как мы будем действовать. Итак, Антонова Алевтина Николаевна, продавец в мясных рядах на базаре, бывшая подруга безвременно погибшего Юрия Лукьянова. И, обрати внимание, на том базаре, который находится рядом с детской инфекционной больницей. Все в том районе крутится. Разве не странно? Давай поступим с тобой так: я отправлюсь в отделение УВД и покажу фотографию Вере. Заодно узнаю, что появилось нового в деле убийства сторожа лаборатории. Заеду к мамашке Алевтины, хорошо, что соседка адрес ее знает.
Может быть, мамашке известно, где ее дочь второй день пропадает. И про Лукьянова у нее же надеюсь информацией подразжиться. Ну, адрес там и все такое. А ты меня продублируешь. На тот случай, если и мамашка испарилась. Подстрахуешь, так сказать, то есть, ту же самую информацию попытаешься раздобыть другим путем.
Если говорить честно, то я этот другой путь считала не слишком-то перспективным. А точнее, совсем бесперспективным. Но проверить необходимо. Проверять надо все версии. И использовать все пути. Ольга провинилась, вот и пусть побегает, выполняя то, что мне самой делать не слишком-то хочется.
— Так что, Оля дуй на этот самый базар, постарайся узнать, куда эта дама могла свалить на выходные. Уж она-то наверняка знает об убитом если не все, то многое. Если тебе повезет больше, и ты найдешь ее раньше, то попробуй раскрутить ее на полную катушку: узнай, есть ли у нее алиби на момент убийства Лукьянова. Ведь по словам Тамары Ивановны в ту роковую ночь Алевтины дома не было. Во всяком случае, до одиннадцати вечера точно. Старушка звонила к ней в дверь, пытаясь разжиться корвалолом, никто не открыл. Вот и пусть эта дамочка просветит нас, где она была в столь позднее время и чем занималась.
Ольга поначалу как-то странно замялась.
— Поль, а может быть мы вместе сначала в один конец, потом в другой? Вдвоем у нас лучше все получается. Если я чего-то не заметила, то ты это не упустишь из виду и наоборот.
Я вспылила:
— Не понимаю, почему мы должны тратить драгоценное время и таскаться повсюду вдвоем? Тем более, это же рядом с больницей. Заодно заскочишь к Лизоньке, узнаешь, как они там с бабушкой. Все ли в порядке. Там, во дворе больницы мы и назначим с тобой встречу. А если что понадобится, какая-нибудь информация, к примеру, то можно будет позвонить в отделение УВД и оставить сообщение или сделать запрос.
— Да, ты права, — Ольга вздохнула, — Поля, ты знаешь…
И я все поняла. У сестры ж, небось, как всегда нет денег. Если без конца и края поправлять свою драгоценную ауру, то тут уж никаких денег не хватит.
— У тебя что, уже нет денег?
— Ну, вообще-то… нет, — Честно призналась сестра. — Сама знаешь, больница.
Я не стала сама себя распалять. Я достала кошелек, извлекла из него сторублевую купюру и протянула ее сестре.
— Надеюсь, что за спичками сегодня больше не побежишь?
Я ехидно усмехнулась, пульнула бычок в открытое окно и выжала педаль сцепления.
— Полина, я думаю, не мешало бы нам к тете Ларисе съездить. Может быть, у нее есть какие-то предположения по поводу того, кто мог так подставить ее сына и сестру его жены. А еще лучше бы с Леной переговорить. Жаль, что она опять уехала. Может быть, у Дрюни и Веры есть какие-то враги, о которых мы с тобой даже не подозреваем. Да и Дрюня с Верой тоже.
— Вот ты этим и займись. Ты же психолог. У тебя это получится гораздо лучше. Ко всему прочему, только ты на сто процентов веришь в невиновность Дрюни Мурашова. А лично я склонна считать, что этот тип вполне созрел для убийства. Жора правильно сказал, что тот, кто катится по наклонной, уже не в силах остановиться. — Я слегка приврала, чтобы просто подразнить Ольгу.
Ольга надулась и всю дорогу до остановки, не проговорила больше ни слова. Я высадила Ольгу почти у искомого базарчика, вручила ей одну из фотографий и поехала в отделение УВД.
— Ну, что, Полина? Узнали что-нибудь нового? — Окликнул меня Жора Овсянников, когда я была готова взяться за ручку двери его кабинета. — Давай в коридоре переговорим. Там ребята как раз с Дрюней Мурашовым беседуют. Еле-еле в чувство привели мерзавца. Это надо же так упиться. Вообще до полной отключки. Пока, правда, беседа безрезультатна. Все отрицает. Ничего не помнит. С минуты на минуту должны быть готовы результаты экспертизы. Так что у тебя новенького?
Я доложила Овсянникову обстановку.
— Я просто уверена, Жора, что это и есть та самая Алевтина. Надо скорее показать фотографию Вере. И попроси ребят позвонить насчет адреса.
— Это мы мигом. Ничего, разберемся. Проходи. Посмотришь сейчас на этого героя без галстука.
Дрюня, с которого хмель как рукой сняло, представлял собой довольно жалкое зрелище. Весь помятый, шевелюра взлохмачена, на уголках губ засохшая грязь. Бывшие с утра светлыми брюки в каких-то пятнах и разводах.
Дрюня без конца ерошил волосы рукой, от чего они даже лосниться начали.
Я прошла вглубь кабинета и уселась за стол, на котором стоял компьютер и, достав сигарету из сумочки, закурила.
— Я, правда, не убивал его. Ну сами подумайте, ну зачем мне это надо? Мы ж с ним помирились и
