Эпилог
– Ну чо, баб Клав, с тебя поллитра! – услышала я знакомый настойчивый голос и высунулась из окна.
Возле лавочки, на которой сидела баба Клава в окружении старушек, стоял Дрюня Мурашов собственной персоной.
– Это еще за что? – возмутилась старуха.
– А как же! Ты же на весь двор разнесла, что я преступник, убийца… А говорила, что не будешь больше напраслину возводить на честных людей!
– Дак я это… Того… – замялась бабулька. – Разве ж я знала, Андрюшенька, что оно так получится?
– Ты что, меня первый год знаешь? – продолжал наседать Мурашов. – Я же вырос на твоих глазах! Ты же меня в детстве на руках качала – и такое вероломство! Как же так, баб Клав? Бог не простит тебе такого, – грозя пальцем, сказал он. – Грех это, один из самых страшных.
– Господи! – прижала руки к груди старуха. – Да что ж ты меня пугаешь, Андрюшенька?
– Вот чтобы не коснулся тебя гнев Господний, нужно обещание свое выполнить и бутылку мне организовать.
Старуха, кряхтя, стала подниматься с лавочки. Не сказав ни слова, она прошла в подъезд, вскоре вернулась, неся в руках бутылку водки, и так же молча протянула ее Мурашову.
– Ну? – с тревогой спросила она.
– Чего – ну?
– Этого хватит, что ль, чтобы гнева Господнего уберечься?
– Я уж не знаю, как там насчет гнева Господнего, – сказал Дрюня, пряча бутылку за спину, – а меня ты здорово выручила. А бог – он что? Захочет – и так накажет.
С этими словами Дрюня быстро направился в сторону моего подъезда.
– И что ты, Кузьминична, его слушаешь? – вздохнула одна из старух. – Он тебе опять голову заморочил, а ты и уши развесила!
Баба Клава некоторое время помолчала, соображая, что произошло, потом, поняв, что Дрюня опять ее провел, заголосила:
– Ну, погоди, паразит проклятый! Вот только покажись мне на глаза – будет тебе гнев почище Господнего!
Я расхохоталась, прекрасно зная, что с секунды на секунду в мою дверь раздастся звонок.
И точно. Знакомый ритм «Спартак – чемпион» безошибочно указывал на то, кто ко мне пожаловал и с чем.
Я улыбнулась и пошла открывать. День начинался удачно.
