Мы сидели и тихонько разговаривали о жизни.
– Ты спать еще не хочешь? – озабоченно спросил Валерий Александрович.
– Нет, – улыбаясь, покачала я головой. – Вот спать я совсем не хочу...
Он скользнул по мне тем взглядом, от которого у меня мурашки побежали по спине, и я поняла, что сегодня ночью спать мне вряд ли придется...
Валерий подсел ко мне поближе и погладил по спине. Я с улыбкой посмотрела на него:
– Ты уже не хочешь меня наказывать за то, что я проникла к тебе в офис?
– А вот сейчас я тебя так накажу, девочка моя непослушная, – прошептал он, закрывая мне рот долгим поцелуем. – До утра не вырвешься!
После этого он подхватил меня на руки и понес в спальню. Когда я наконец ощутила прикосновения его сильных рук, то из головы сразу вылетели мысли и о пропавших документах, и о пропавшем же Чулкове, и об избитой Ирке... Даже Ольга отодвинулась куда-то на задний план...
Валерий действительно не отпускал меня до утра, но, хочу заметить, я и не пыталась уклониться от этого. Заснули мы где-то в восьмом часу, крепко обняв друг друга.
Однако проснувшись на следующий день, все откинутые мысли о делах тут же вернулись в мою беспокойную голову.
Я посмотрела на часы и, увидев, что время приближается к часу дня, ахнула и вскрикнула:
– Валера!
Он подскочил на постели. Не знаю, может быть, я действительно гаркнула слишком громко, но Парамонов, поняв, что случилось, окинул меня таким взглядом, что я не стала больше ничего говорить, а быстренько побежала в ванную.
– Господи, мне же нужно срочно домой, – проговорила я, выходя из нее. – Вдруг там Ольга названивает, а меня нет?
– Поедем вместе, – предложил Парамонов. – Я отменю на сегодня все дела. Если звонка не будет, оставим кого-нибудь в твоей квартире, а сами снова съездим к этому другу. Если там никого не будет, поднимаем мою охрану.
– А милицию? – спросила я.
– Да что милиция! – поморщился Парамонов. – Не хочу я к ним обращаться, знаю слишком хорошо!
– Ну, это ты зря, – несколько обиженно возразила я.
– У меня, между прочим, бывший муж работает старшим следователем, и ничего плохого о нем я сказать не могу!
– Однако же ты с ним развелась, – заметил Парамонов.
– Я имею в виду, ничего плохого как о сотруднике правоохранительных органов, – сухо ответила я. – А личные дела – наше дело!
– Извини, – мягко проговорил он, погладив меня по руке. – Я не хотел тебя обидеть.
Когда мы приехали ко мне, поймав такси, телефон молчал. Мы подождали несколько минут, за которые я, не находя себе места, слонялась по квартире туда-сюда, потом Парамонов сказал:
– Вот что, ты можешь попросить кого-то из соседей посидеть у тебя, пока мы отсутствуем?
– Могу, – кивнула я, вспомнив о соседке Наташке с пятого этажа. Она была кем-то даже вроде подружки.
– Зови ее. Пусть сидит здесь и ждет звонка от Ольги. Если таковой будет, пусть немедленно перезвонит мне на сотовый!
Я быстренько сбегала на пятый этаж, вытащила Наташку из квартиры и, толком не объясняя ей, в чем дело, изложила лишь четкие инструкции.
– Все поняла?
– Ничего не поняла, что у вас случилось, но что мне нужно делать, усекла.
– Вот и самое главное, – успокоилась я.
– Вот номер моего сотового, – протянул Парамонов Наташке листок.
– Удачи! – крикнула она нам вслед.
Удачи... Удача нам бы сейчас здорово пригодилась. Но она, капризуля эдакая, словно нарочно повернулась ко мне своим самым неприглядным местом. Когда мы приехали к Дрюне, там никого не было. Калитка по-прежнему была похожа на вертушку.
Я растерянно посмотрела на Валерия и вдруг, не выдержав, расплакалась...
Глава пятая
Ольга
Мы с Иркой быстро собрали свои вещи и, как и советовала Полина, вышли через черный ход, благо, что он наличествовал в нашем доме.
Все время оглядываясь, наблюдая, нет ли слежки, я очень нервничала и то и дело поправляла сползающие очки. Ирка шла молча, и хоть за это ей большое спасибо.
Дойдя до трамвайной остановки, мы поехали к Дрюне. Я, конечно, долго не могла вспомнить, в каком из проулков живет Мурашов, хотя бывала у него сотни раз, и нам пришлось немало поплутать по этим трущобам.
Наконец, увидев знакомую зеленую крышу, я радостно схватила Ирку за руку:
– Вот здесь!
– Слава богу! – пробормотала она, устало переводя дух и поправляя свой баул.
Первым, кто откликнулся на мой условный звонок, был Джерри. Он кинулся к калитке и завертелся вокруг нее.
– Джерри, Джеринька, это же я, Оля, – ласково проговорила я, всегда любившая собак.
Вскоре послышался стук двери, и во двор в тапочках на босу ногу и старых трико вышел сам хозяин. Увидев нас с Иркой, он несколько удивился, но явно обрадовался.
– Привет, Лелька, – отпирая калитку, проговорил он и тут же подал руку Ирке:
– Андрей.
– Ирина, – представилась та.
Я видела, что она просто с ног валится от усталости. Видимо, сказались стрессовая ситуация, а затем еще блуждание по темным переулкам с баулом в руках.
– Джерри, фу, – прикрикнул Дрюня на разошедшуюся собаку и провел нас через двор.
Мы прошли в дом. Там никого не было – ни Дрюниной жены, ни дочери.
– А где Елена? – спросила я.
– В деревне у себя, – ответил Мурашов.
– Опять, что ли, поругались?
– Когда это мы ругались? – поразился Мурашов так искренне, хотя сколько раз Елена бросала своего непутевого благоверного и «навсегда» уезжала к родителям, было не сосчитать.
И Дрюня всегда с гордостью сообщал, что сам наконец-то решил разорвать «исчерпавшие себя отношения». Однако, отдохнув недельку-другую и очнувшись от пьянства, он вдруг неизменно обнаруживал отсутствие денег.
Тогда, почесав несколько дней беспутную голову, он занимал у матери деньги, заправлял машину и ехал в деревню за женой. Что он ей там втирал – не знаю, но Елена, видимо, все-таки любила своего мужа, поскольку всегда возвращалась.
Она тут же устраивалась на работу на прежнее место, которое администрация, бывшая в курсе взаимоотношений в семье Мурашовых, на всякий случай оставляла за ней, после чего Дрюня успокаивался.
А вот Елена, через месяцок придя в себя, вдруг начинала смотреть на ситуацию другими глазами. И на ее резонный вопрос «А зачем ты, собственно, меня сюда привез? Кормить тебя, паразита?» неизменно отвечал, хлопая честными глазами:
– Так я ж тебя люблю!
Сам при этом на работу он и не думал устраиваться, поскольку ни одно из вакантных мест его не устраивало. Я считала, что в природе вообще не существует должности, которая могла бы устроить этого тунеядца. Ну, разве что ему предложили бы стать Президентом России. Но тогда, боюсь, таковое государство просто перестало бы существовать.
