договорились встретиться в двенадцать, а она приехала в одиннадцать. И ей пришлось все это время походить по лесу. Она ждала, что я ее встречу! А я все перепутала, как всегда, это я виновата! – я брала всю вину на себя ради спасения сестры. – Поверьте мне, это на самом деле так! Произошло недоразумение! Ваши бабульки не знают, что нас двое, вот и говорят, что видели меня! Вот отсюда и вся путаница в показаниях!
Я смотрела на Прохоров абсолютно честными глазами, стараясь изо всех сил, чтобы он мне поверил! Ведь я говорила чистую правду!
– Не знаю, не знаю, – с сомнением проговорил Прохоров. – Сестрицу твою я пока отпускать не намерен. Есть у меня большие подозрения насчет ее вины!
– Надеюсь, вы не хотите сказать, что это Полина изнасиловала девушку? – ехидно спросила я, а внутри у меня все горело от ненависти к этому жирному участковому.
– Ну уж ты меня совсем за дурака не держи! Конечно, нет. Изнасиловал-то ваш дружок, а ваша роль, девоньки, мне пока самому до конца не ясна.
Черт! Чего он прицепился к Дрюне?
– Послушайте! – осенило меня. – Но ведь можно же сделать анализ! Анализ… – Я замялась и шепотом закончила, – анализ спермы, – после этой фразы я залилась краской так, что ее можно было разглядеть даже сквозь шторы, Прохоров заметил это и загоготал, довольный моим смущением.
– Сделаем, сделаем, – ответил он. – Только ждать надо, пока сделают-то. А как сделают, то тут уж ваш дружок не отвертится!
– За что вы его так ненавидите? – искренне удивилась я. – Почему вы против него?
– Я не против него, я за истину и справедливость! – изрек Прохоров торжественно, подняв вверх указательный палец.
– Послушайте, но пока вина Дрюни не доказана, может быть, его можно отпустить? Ведь если анализ подтвердит, что он не виноват, значит, он зря там парится?
– Ну, милая моя! А если подтвердит, что он? И где его искать? Он за это время на юга сквозанет!
Я посомневалась про себя, что Дрюня сможет «сквозануть» на юга по причине постоянного отсутствия у Дрюни денег, но поняла, что мои доводы Прохорова не убедят.
– Отпустите меня, пожалуйста, – тихо попросила я. – Меня подруга ждет.
– Ладно, иди пока! – крякнул Прохоров, покосившись на пачку сигарет, и я поняла, что обязана своим освобождением только его никотиновой зависимости. Николай Трофимович с удовольствием помурыжил бы меня подольше, но ему смерть как хотелось курить.
Я не стала заставлять себя уговаривать и мигом вылетела из прокуренной мрачной бендежки на солнечную улицу.
К Скворцовым я неслась чуть ли не бегом.
У калитки стояла Светлана Дмитриевна.
– Ну слава богу! – произнесла она при моем появлении и обняла меня. – А я уж хотела идти выручать тебя от этого старого хмыря. Все в порядке, Оленька?
– В относительном, – ответила я. – А Наташа пришла?
– Да, она в своей комнате.
Я помчалась к Наташкиной комнате, перепрыгивая через две ступеньки.
Наташка, как всегда, лежала на кровати.
– Ну что? – запыхавшись, выкрикнула я, больше всего боясь услышать, что человек Жоры меня не дождался, и она его не встретила.
– Вон, – Наташка кивнула головой на сверток, лежащий на столе. Он был завернут в газету и напоминал по виду книгу.
Я схватила сверток и быстро принялась его разворачивать. От волнения руки мои тряслись, и я никак не могла справиться с газетой. Наконец, я сорвала ее, схватила прямоугольный предмет в руки и поднесла поближе к глазам. Честное слово, вначале мне показалось, что мои глаза без очков стали шалить и показывать мне совсем не то, что было перед ними на самом деле.
В руках я держала коробку конфет!
– Ничего не понимаю… – растерянно посмотрела я на Наташку. – Жора прислал мне конфеты?
– Там еще записка, – кивнула на стол Наташка, удивленная не меньше меня.
Я схватила белый листочек и развернула. Очень четким и аккуратным почерком там было написано:
«Родная, очень жалею, что не смог с тобой встретиться. передаю, что хотел. Жду тебя во вторник на том же месте. Целую.»
Я напрочь отказывалась понимать, что происходит, и от этого безумия заходила по комнате по кругу. Мне казалось, что весь мир сошел с ума.
– Наташка! – взмолилась я, останавливаясь. – Откуда эта записка?
– Парень передал! – испуганно ответила Наташка.
– Ну-ка расскажи мне все по порядку.
– Ну, я пошла по тропинке, как и договаривались. Прошла, смотрю – сидит на пенечке, курит. Я подошла, говорю, заждались, небось? Он на меня с таким любопытством взглянул и говорит: вообще-то да, но только не вас. Я говорю, а она, к сожалению, не придет. Просила все мне передать. И сверточек, и записочку. Вообще-то ты про сверточек ничего не говорила, но я решила и его прихватить. Он говорит, спасибо, я все понял. Сейчас, пару минут подождите. И отошел. Потом подходит, протягивает сверток и записку тоже. Вот, говорит, передайте ей, а я поехал. И ушел. Я все это взяла и вернулась домой.
– Так, я, кажется, все поняла! – осенило меня. – Жора для конспирации сунул настоящую записку в коробку! Ну конечно, как же я сразу не догадалась! Может быть, он передал мне какую-то секретную информацию!
Я быстро подлетела к коробке, которую отшвырнула на стол, бережно взяла ее в руки и стала снимать целлофановую обертку. На этот раз я спешила так, что помяла уголок коробки.
Наташка протянула мне ножницы, и я, поддев ими целлофан, освободила коробку.
Я сдернула крышку, и мы с Наташкой одновременно уставились внутрь. Там лежали конфеты. Обыкновенные шоколадные конфеты! Такого я просто не могла пережить!
– Наташа… – я бессильно посмотрела на подругу. – Ты что-нибудь понимаешь?
Та отрицательно покачала головой.
Я снова заходила по комнате по кругу, иногда останавливаясь и, целясь в Наташку указательным пальцем, выкрикивала какой-нибудь вопрос. Наташка, видимо, посчитав, что я в невменяемом состоянии, только осторожно пожимала плечами.
Наконец, она решилась спросить сама.
– Оля, а это Жорин почерк?
– Что? – остановилась я.
– Эта записка написана Жориным почерком?
Я, ничего не сказав, хотела взять листочек, но почему-то не увидела его. Тогда я перевела воспросительный взгляд на Наташку. Та все поняла и снова пожала плечами.
Черт, неужели это я его куда-то засунула? Но вот куда?
Я пошарила на столе, на кровати. Листочка не было. Да что же это такое? ну, бывает у меня, что я куда-то засовываю вещи, но чтобы вот так вот, буквально за пару минут на моих глазах исчез листок? Я же только что держала его в руках! Это же нужно умудриться его потерять. Видимо, подобное произошло со мной от расстройства.
Наташка подключилась к поискам, и мы стали перерывать всю комнату. Наташка даже заглянула за окно. Это не дало никаких результатов, и я предложила использовать дедуктивный метод. Мы стали рассуждать логически. Читая записку, я стояла у кровати. Значит, где-то здесь и должна была ее оставить.
Мы перетряхнули всю кровать, но записки так и не обнаружили.
Снова стали думать. Прошло уже часа полтора с начала наших поисков, а результат все еще был нулевым.
Наконец, соединив аналитический метод с методом научного тыка и просто беспорядочным переворачиванием комнаты, нам удалось обнаружить записку. Она торчала в батарее центрального
