– За то, что я рыжая, – шмыгнув носом, как-то стыдливо ответила девчонка, словно была виновата в том, что родилась рыжей.
Я с любопытством посмотрела на нее и только тут смогла рассмотреть как следует.
Волосы у нее были не рыжими, а скорее соломенными – кстати, очень красивого оттенка. Все лицо покрывали крупные конопушки. Смешливые серые глаза с хитринкой. Худощавая, тонконогая, лет семнадцати, в коротком простом светлом платье. Волосы были небрежно сколоты заколкой, съехавшей вниз. Я подумала, что если бы она сделала хорошую стрижку и носила волосы распущенными, то ей бы это очень шло. А конопушки, тем более такие светлые, можно легко замаскировать тональным кремом.
Фигура у девчонки тоже была хорошая – то есть, Катя вполне могла производить впечатление, а в своем поселке слыла дурнушкой.
Конечно, эти придурки ничего не понимают, но со временем, думаю, девчонка, переживающая сейчас из-за своей внешности, научиться подавать себя в самом выгодном свете. Немного опыта – и все будет в порядке.
Так я и сказала ей, пока она вела меня к тому месту, где обнаружила труп. Не совсем уместная, конечно, тема, но мне хотелось хоть как-то успокоить девчонку, поэтому и говорила о таких пустяковых вещах.
Возле каких-то кустов мы остановились.
– Вон там! – страшным шепотом проговорила девчонка, вытягивая вперед указательный палец. – Ой, мама! Страшно! Я туда не пойду.
Я осторожно раздвинула кусты. Сразу же увидела труп. Это была совсем молодая девушка, она лежала на боку, неловко подвернув левую ногу. Короткая легкая юбчонка ее и в самом деле была разорвана, так же, как и желтая маечка. Правая грудь была видна, на ней багровел длинный рубец. Лица девушки видно не было: она лежала, уткнувшись им в землю. Светлые волосы разметались по плечам, на затылке виднелись следы запекшейся крови – по-видимому, сюда была нанесена смертельная рана, хотя точно пока сказать ничего было нельзя.
Я осторожно пощупала руку девушки. Она была холодной, пульса не прощупывалось. Не было никаких сомнений в том, что она мертва.
– Все понятно, – со вздохом сказала я, убирая руки. Кусты сразу же сомкнулись, скрывая от наших глаз место разыгравшейся трагедии.
– Что? – сразу же откликнулась девчонка.
Признаться, я не нашлась, что ответить. Что, собственно, понятно? Только то, что девушку, скорее всего, убили. И то, что надо вызывать милицию.
– Пошли вызывать милицию, – ответила я, поворачиваясь.
– А куда идти? – уставилась на меня девочка.
– Ты что, не местная? – удивленно спросила я.
– Местная, – мотнула она головой. – Я в Зоналке с рождения живу.
– Ну, у вас здесь есть, наверное, милиция? Участковый хотя бы?
– А, участковый есть, Прохоров его фамилия, Николай Трофимович. Только он наверняка сейчас дома – суббота все-таки.
– Так пошли к нему.
Мы пошли по тропинке к поселку.
– Тебя как звать-то? – обратилась я к девочке.
– Катя, – ответила она. – А вас?
– Меня Полина Андреевна.
– А я думала, что вас Ольгой зовут.
Интересно!
– Почему это ты так думала?
– Мне кажется, я слышала, что вас так тетя Наташа называла. Вы ведь у тети Наташи живете?
Вот теперь все понятно. Она меня просто перепутала с Ольгой – мы ведь близнецы. Ну, хоть что-то хорошо – по крайней мере, Катя знает тетю Наташу и сможет сказать, где она живет. Слава богу, хоть Ольга нашлась. А то, чего доброго, пришлось бы на улице ночевать или вообще домой ехать. Два раза за день путешествия в душном автобусе – это слишком.
– Нет, Катюша, я не живу у тети Наташи – я ее вообще не знаю. Там живет моя сестра, ее действительно зовут Ольга. А я приехала к ним в гости. Шла вот себе, а тут ты…
– Ой, вы меня не бросите сейчас? – забеспокоилась Катя и умоляюще заглянула мне в глаза. – Не бросайте, что я дяде Коле скажу, участковому? Я же ни на один вопрос не смогу толком ответить!
– Почему? – удивилась я.
– Потому что я бестолковая.
– Это кто же тебе сказал? – с интересом посмотрела я на нее.
– В школе все так говорили, – со вздохом откликнулась она как-то обреченно.
Понятно, заморочили девчонке голову – и глупая, и некрасивая, вот она и чурается всех. Пацанов этих обдолбанных, например.
– Послушай, Катя, – решительно обратилась я к ней. – Тебе пора прекратить думать о себе как о человеке третьего сорта. Иначе ничего хорошего из этого не выйдет. Вот мы покончим с этим делом, я тебя обязательно познакомлю с Ольгой, и она проведет с тобой беседу. Она у меня психолог, вот и поможет тебе. Я хоть и не психолог, но мне кажется, что все твои проблемы – в тебе самой.
– Вы думаете, у меня все может быть хорошо? – изумленно посмотрела она на меня.
– Да я просто уверена в этом, – улыбнулась я и потрепала девочку по щеке. – Пойдем, я тебя, конечно же, не брошу. Сейчас мы вместе найдем этого дядю Колю и все ему расскажем.
Прохорова дома не оказалось. Его жена, маленькая, худенькая, рано состарившая женщина с пучком жиденьких волос неопределенного цвета, равнодушным голосом сообщила нам, что муж ее отправился по служебным делам. Куда – не уточнила.
Мы вышли на улицу.
– Где же его искать? – задумчиво покусывая губу, спросила я скорее сама у себя.
– Я знаю, где, – хватая меня за руку, ответила Катя. – Он, скорее всего, у Нюрки Огородниковой.
– А кто это?
– Да… Есть тут у нас одна… – неопределенно выразилась Катя и, сделав огромные глаза, выпалила, – самогонщица!
– Серьезно? – усмехнулась я.
– Ага! – мотнула головой Катька. – Сегодня наверняка он к ней пойдет.
– А зачем?
– Ну… – Катька спрятала глаза и, понизив голос до жуткого шепота, поведала, – она ему деньги дает, чтобы он никому не говорил про самогон!
– Понятно, – хмыкнула я. – Участковый погряз в коррупции!
– Чего? – вытаращила она свои глазищи.
– Ничего! – отмахнулась я. – Пошли к этой Нюрке!
Катька, размахивая руками, повела меня по улице, пытаясь объяснить по дороге, какие отношения связывают Нюрку и участкового, но мне и так уже все было ясно.
Вскоре мы подошли к старенькому покосившемуся одноэтажному домику, обнесенному прохудившимся забором. Через него прекрасно было видно стоящую во дворе парочку. Невысокая, ядреная бабенка с крепким задом и пышноусый мужчина в форме о чем-то договаривались. Женщина улыбалась, что-то смущенно объясняя, мужчина крякал и норовил ущипнуть ее за пышный зад.
Бабенка притворно хохотала и делала вид, что ей это не нравится. Потом мужчина склонился к ее уху и что-то прошептал. Бабенка поспешно закивала головой и полезла в вырез цветастой блузки. Я заметила, как в воздухе мелькнула смятая бумажка и исчезла в кармане форменной рубашки участкового.
В этот момент я толкнула калитку и, откашлявшись, прошла во двор. Парочка тут же повернулась к нам, испуганно сверкнув глазами.
У Прохорова было круглое красное лицо с большими пушистыми рыжеватыми усами. Сам участковый был толст, неповоротлив и медлителен. Он стоял возле крыльца, опираясь на перила. Нашим появлением он был явно недоволен – мы отвлекли его от очень важного занятия.
