– Что-о-о? – не поверила я своим ушам. – Как это – не было? А для чего он тогда ключи брал?
– Не знаю…
– Хорошо, а откуда я тебя такая уверенность?
– Это не уверенность, это чутье просто. Я знаю, что у Вадика есть какая-то девушка… Но в отношениях с ней у него большие проблемы. Я на самом деле как-то спросил у него, что за проблемы? Может, она фригидная? Так он усмехнулся только и рукой махнул. Нет, говорит, все гораздо сложнее. Так я ничего и не понял. Если баба не фригидная, какие могут быть проблемы?
– Поля, я тоже об этом слышала, – подала вдруг голос Ольга.
– О чем? – повернулась я к ней.
– О каком-то сложном чувстве Вадима неизвестно к кому. Мне Катя Кадочникова рассказывала об увлечении брата. Я тогда не придала этому особого значения, а теперь думаю, что это важно.
– Так… – я снова посмотрела на Михаила. – Ты совсем не знаешь, кто это может быть?
– Нет! Сколько ни пытал Вадика – не говорит! Как рыба об лед! Может шутить сколько угодно, трепаться обо всем подряд, но как про эту бабу разговор заходит – все! Как отрезало!
– Хм, интересно… А у кого еще могли быть ключи от Никитиной квартиры, не знаешь? Ты еще кому- нибудь их давал?
– Нет, клянусь! – Михаил прижал руки к груди. – Вот чтоб жена узнала, что я ей изменяю, если вру!
О, это сильнейшая клятва!
– Миша, а у вас есть темные очки? – вдруг спросила Ольга.
– Нет, – немного удивленно ответил тот. – Понимаете, у меня зрение плохое – я линзы ношу. Поэтому очки терпеть не могу, любые. И от темных меня просто тошнит.
– А шляпа?
– Шляпа? – он удивился еще больше. – Это совершенно не мой стиль. У жены есть шляпа, а зачем вам это?
– А у жены какая шляпа? – продолжала наезжать Ольга, хотя я понимала, что это бессмысленно: если бы это Сергушин на меня напал, то ясное дело, он уже давно избавился бы и от шляпы и от очков.
– У жены такая ярко-красная с черной каймой.
Ольга вопросительно посмотрела на меня.
Я отрицательно покачала головой. Михаил переводил с нее на меня недоуменные взгляды.
– Где ты был вчера вечером? – решила я задать ему вопрос поконкретней.
– Дома был.
– А кто может это подтвердить?
– Ну… Жена может.
– Понятно, жена что хочешь подтвердит. А еще кто?
Михаил задумался, потом хлопнул себя по лбу.
– Боже, какой я идиот! Как мог такое забыть? Это все вы своими вопросами меня из колеи выбили! Вчера же сумасшедший вечерок просто был! Короче, легли мы с женой вечером спать. И вдруг – звонок в дверь! Длинный такой – я аж подскочил. Стоят соседи разгневанные. Мы их, оказывается, затопили! Жена в раковину как колготки кинула – так они там и валялись. А из крана капало потихоньку… Короче, колготки дырку заткнули – вода через край. Мать честная! Вскочил я и в ванную кинулся. Пока воду вычерпал, потом у соседей торчал часа полтора, помогал последствия ликвидировать. В общем, намаялся.
– А жена что делала? – спросила Ольга.
– Жена? Как что? Спала, конечно.
– Понятно, – усмехнулась я. – То есть, соседи, если нужно, подтвердят, что ты никуда не ходил вчера?
– Да куда я мог пойти, когда такая катастрофа случилась! Я еле-еле скандал замял.
– А на время Вадиковой смерти у тебя алиби есть? – сощурившись, спросила я.
– А… В какое это было время?
Так, не купился.
– Это было в ночь на двадцать восьмое июня.
– Это я знаю, а конкретно?
– Конкретно около одиннадцати вечера.
– Так, это… Дома наверняка был. Жена может это… подтвердить.
– А больше никакого алиби у тебя нет? Посерьезнее?
– Нет…
– Понятно.
– Поля, оставь его в покое, – тихо проговорила Ольга. – У меня возникла одна идея.
Я с сожалением поднялась. Я бы с большим удовольствием потерзала Сергушина еще – так, на всякий случай. Признаться, я уже не верила в его виновность.
– Пошли, – вздохнув, сказала я Ольге.
– А… – Сергушин замялся. – Простите, а пленка?
– Ах, да, – я вспомнила. – Вот, – достала совершенно чистую кассету и протянула Михаилу.
Он тут же кинулся к видику и поставил ее на просмотр.
– Что это? – ошалело спросил он через пару минут.
– Кассета, – улыбнувшись, ответила я.
– Да, но почему она пустая?
– Понимаете, юноша, – положив руку ему на плечо, стала объяснять я. – Мы с Ольгой люди воспитанные и порядочные, и не можем позволить себе таких вещей, как грязный шантаж. А так получается, что ты нам все сам рассказал. Пошли, Оля.
Я схватила Ольгу под руку и потащила к двери.
Сбегая по лестнице вниз, я услышала донесшийся до нас яростный вопль: до Михаила, видимо, дошло, что случилось.
Мы сели в машину и поехали домой. Ольга была какая-то задумчивая и рассеянная.
– О чем думаешь? – первой нарушила я молчание.
– Да все об этом деле, – вздохнула она. – Я думаю о той девушке, с которой встречался Вадим. Ведь Катя, его сестра, говорила, что что-то там нечисто. В смысле, не так, как обычно, не просто любовь на стороне. Хорошо бы узнать, что это за девушка?
– А почему ты так уверена, что это именно с ней встречался на квартире у Никиты Вадик? Может, это просто Михаилу так показалось? Он же не видел своими глазами. Если он был с девушкой, то, скорее всего, она его и убила. А зачем? Каковы мотивы?
– Ох, ну откуда мы можем это знать! Человеческие отношения – это такая пропасть…
Ольга задумчиво закатила глаза, и я поняла, что сейчас услышу целую лекцию на тему человеческих взаимоотношений. Слушать это мне не хотелось совершенно, поэтому я быстренько перебила сестру:
– Я сейчас о другом думаю. О ключе. Каким ключом открыли дверь в квартиру Караваева? Тем ли, который Михаил взял у Никиты, или другим? Мишин ключ, скорее всего, забрал убийца. И еще. Я думаю, был ли сам Караваев в тот вечер в квартире? Вполне может быть так, что был, но не убивал. И еще. Почему он молчит? Почему не оправдывается? Почему не называет человека, с которым должен был встретиться в тот вечер? Это уже скорее вопрос к тебе.
– Почему ко мне? – удивилась Ольга.
– Потому что ты психолог! Ты должна понять, почему он молчит вместо того, чтобы обеспечивать себе алиби.
Ольга напряглась и на несколько минут отключилась.
– Я думаю, – наконец, сказала она, – что так вести себя может человек, который хочет кого-то выгородить. Взять вину на себя.
– Ты хочешь сказать, он знает, кто убийца?
– Возможно. Или не знает, но догадывается, а этот человек ему дорог.
– Но кто может быть ему дорог? Жена?
– Вероника? Да, конечно, но не думаю, что это она.
– Тогда кто? Друг? Знаешь, Оля, я, конечно, очень дорожу дружбой, но не очень-то верю, что можно
