Более того, она меня даже кое-чему научила в благодарность за мой мопассановский поцелуй. Так сказать, «в порядке обмена передовым опытом», что было актуально в то социалистическое время. Галя пригласила меня заезжать к ней и впредь.
Закончились праздники, и я с тяжелым сердцем поехал в Курск. Тамары я не застал дома. Зашел к ней на работу, она была рада мне, сожалела, что устроила «обструкцию» перед отъездом. За праздники она поняла, что жизнь одна, и нечего ее портить. Камень свалился с моей души, но ненадолго. Тамара знала, что двадцать седьмого — регистрация, и я ожидал к этому времени новых «концертов». И они выразились в том, что Тамара взяла недельный отпуск, как раз на время моей поездки в Москву, и отправилась в Киев.
Она заранее созвонилась со своим бывшим любовником, который там жил, и направилась к нему. Я знал о существовании такового, и, отправляясь в Киев, Тамара открыто заявила мне об этом. Дескать, если тебе можно жениться, то почему мне нельзя немного «пофлиртовать»?
У меня опять голова пошла кругом, от всех навалившихся на меня проблем. Я все воспринимал всерьез, и это было большой нагрузкой на мою «буйную головушку». А она (головушка) оказалась неготовой к таким перегрузкам, тем более в условиях моей жесткой диеты.
Что ж, выехал я в Москву, встретился с Олей, которая, как оказалось, еще была не готова исполнять свой супружеский долг. Или в диспансере издевались над ней, или она действительно не выдержала теста на «провокацию». Зато она приобрела длинное свадебное платье, почему-то зеленого цвета, лаковые туфли на каблуках и обручальные кольца с «алмазной гранью». Оля совершенно не умела носить платье и туфли на каблуках — она постоянно путалась в платье и спотыкалась на каблуках, тихо матюгаясь при этом.
К нам подъехал на такси Моня, а в ЗАГСе уже ждали нас Алик и подруга Оли — Зоя, свидетельница со стороны невесты. Моим свидетелем был Алик, так как Моня наотрез отказался от такой роли. Он счел ее аморальной — вот еще моралист выискался — Жан Жак Руссо карайларского разлива!
Нас в темпе и весело зарегистрировали, сфотографировали, напоили шампанским, попотчевали Мендельсонами. А оттуда мы уже на двух такси поехали в ресторан «Седьмое небо» на Останкинской башне, где Моня и Алик, оказывается, зарезервировали места.
— Предупредили бы меня, черти, — возмутился я, — а вдруг я денег с собой не взял!
— Ничего, богатенький Буратино, — успокоили меня «черти», — мы бы тебе одолжили!
К сожалению, была облачность, и панорама Москвы не была видна. Сидели в круглом зале, как в самолете — ярко светило Солнце, а внизу были облака. Солнце как-то нереально быстро двигалось вокруг нас, а это, оказывается, зал сам вращался на башне, как на оси.
Выпили шампанского за «советскую семью образцовую» и вскоре спустились. Время пребывания там было регламентировано. Выйдя из ресторана, пошли на квартиру Оли и там продолжили свадебную пьянку.
Зоя, красивая, но наивная девушка, подруга по «художественному цеху», все приговаривала Оле: «Как я тебе завидую!». Я даже заметил Зое: «А где ты сама-то раньше была?», за что Оля сердито оборвала нас.
Настало время провожать гостей. Алик и Зоя, поцеловав нас, вышли из квартиры, а подвыпивший Моня все не уходил. Он как-то глупо стоял у двери и моргал мокрыми глазами. Оля выталкивала его за дверь, а он пассивно сопротивлялся. Я предложил ему остаться, но разъяренная Оля уже грубо вытолкала его вон.
— Этого только сейчас не хватало! — в сердцах сказала она.
Мы остались вдвоем и снова сели за стол. Оля смотрела на меня грустным долгим взглядом ребенка, которому из-за ангины не позволяют есть мороженого. А это «мороженое» сидит рядом за столом и издевательски посмеивается.
Я, шутя, рассказал Оле анекдот про комедию, драму и трагедию:
«Комедия — есть кого, есть чем, да негде!
Драма — есть где, есть чем, да некого!
Трагедия — есть кого, есть где, да нечем!»
— Так вот у нас, выходит — трагедия! — патетически заключил я.
Оля вскочила, ударила кулаком по столу и риторически вопросила:
— Неужели так ничего и нельзя сделать?!
Я залез в карман, медленно достал из него блестящий пакетик и поводил им перед носом у Оли.
— Что это? — недоуменно спросила Оля.
Оказывается, она даже никогда не видела наших маленьких резиновых защитников. Слышала, что есть такие, но не использовала и даже в руках не держала их. А ведь они могли бы оградить Олю от постигших ее, мягко выражаясь, неприятностей.
— Пардон, а как же ты предохранялась от беременности всю свою активную половую жизнь? — удивился я.
— Не такую уж и активную, — обиделась Оля, — я не предохранялась никак. Просто не беременела, и все!
Я аж протрезвел от наивности теперь уже моей жены. Так она могла родить от кого угодно, да и может сделать это сейчас от Мони, и мало с кем еще ее потянет переспать. А я буду официальным отцом этому ребенку! Надо как-то срочно учить ее уму-разуму, а не то «подзалететь» могу и я сам.
«Резиновый друг» выручил нас, но не на сто процентов. Олю раздражали все эти лишние, с ее точки зрения, манипуляции, и удовольствия от такого «разделенного» общения она не получила.
— Дитя природы, — думал я, — и это в Москве в конце двадцатого века! А еще француженка!
В следующие дни мы занимались вопросами моей прописки у Оли в комнате, и я побывал еще раз на месте своей будущей работы. Подтвердил, что прямо со второго января смогу приступить к занятиям (второе января был тогда рабочим днем; хорошо, что хоть первый день года стал уже выходным!). Трудностей ни с первым, ни со вторым вопросом не возникло.
А проблема, причем, как оказалось, роковая, была в том, что мне захотелось встретиться с моей «купчихой» Галкой. Олю-то и в койке не было видно, а тут — так много хорошего! Ну и придумал я легенду о том, что по работе мне нужно заехать на Серпуховской автозавод (тот, который выпускал мотоколяски). А оттуда уже в Курск, тем более, что это по дороге.
Оля проводила меня на электричку; я обещал заехать еще пару раз в декабре и уехал. А по дороге вышел в Текстильщиках, благо Галка жила неподалеку — в Кузьминках. Конечно же, я предварительно созвонился и договорился с ней.
Шел последний день ноября. Моросил дождь, но я был весел и доволен жизнью. Все, намеченное планом, я выполнил, да еще изыскал возможность и гульнуть! Ничто не предвещало драмы, которая чуть не стала трагедией.
Кризис и отъезд
Когда я вошел в квартиру к Гале, то застал там и Элика с Ниной. Галка, зная о моем приезде, позвала их для компании. Все, конечно же, узнали, что я
— молодожен, и шутливо издевались надо мной. Элик, видимо, уже успел побывать с Ниной на своей конспиративной квартире, так как сидел спокойно, не «чудил» и даже периодически всхрапывал. Но водку пил как все. Нинка возбудилась, стала теребить своего «бой-френда», но тот признаков мужской активности не подавал. Нинка переключилась на меня, и вместе с Галкой они порядком замучили меня своими ласками и поцелуйчиками. Элик вышел в туалет и что-то долго не возвращался. Мы стали искать его, а Нинка даже внимательно заглядывала в унитаз, как будто он мог там спрятаться. Потом заметили, что нет его пальто и кепки — Элик «смылся».
Мы выпили еще, и мои мощные подруги потащили меня «у койку». Койка была двухспальная, но и она показалась малой для такой компании, где мастер по штанге был самым миниатюрным ее «членом» (простите за каламбур!). Я был игрушкой в руках моих милых толстушек, и надо сказать, мне очень это нравилось. Надо было только расслабиться и получать максимум удовольствия, что я и делал.
