Во-первых, лихорадочность кривой, которая мечется вверх-вниз. Во-вторых, узкие, то есть непродолжительные пики потеплений, которым противостоят такие же узкие, но более многочисленные пики похолоданий. В-третьих, начиная с 800–900 годов явно наметился общий тренд к похолоданию.
А что мы видим на графике при втором, более внимательном взгляде?
Мы видим, что та линия, которая на первый взгляд воспринимается как нулевая, на самом деле несет отметку «-0,2 °C». Иными словами, в общем и целом, исключая редкие узкие тепловые взлеты, климат Средневековья был заметно холоднее климатической нормы середины прошлого века (1951–1980 годы).
Мы знаем: холодные времена порождают завоевательные походы и укрепления государств, а теплые времена – разброд и беспорядки. То есть существует два сорта военной активности – центростремительная и центробежная. Эта теория блистательно подтверждается практикой: две трети Средневековья – это суровый климат. При этом на оставшуюся треть теплых времен приходится 65 % всех случившихся центробежных событий, способствующих децентрализации власти, – смут, народных волнений, восстаний, гражданских войн, усобиц. Вдумайтесь: всего одна треть времени произвела две трети деструктива!
Вообще это странно: почему в климатически благополучные времена, когда жизнь налаживается, а урожаи высоки, люди начинают бунтовать, устраивать революции, свергать власть?
Психологи и социопсихологи давно заметили: революционные кризисы происходят не тогда, когда люди бедны и голодны, а напротив, когда они сыты, состоятельны и… недовольны. Парадокс состоит в том, что разного рода революционным ситуациям и кризисам обычно предшествуют периоды экономического роста, а не упадка. Беспорядки в обществе начинаются не тогда, когда приключается «обострение выше обычного нужды и бедствий трудящихся»; не тогда, когда ситуация в экономике плоха по объективным показателям, а совсем наоборот – когда экономика растет! Потому что параллельно растут ожидания людей. А поскольку потребности и ожидания всегда растут быстрее экономики, возникает разрыв между ними, нарастает неудовлетворенность, людям представляется, что они живут совсем не так, как они должны были бы жить, что их существование невыносимо. Возникает то, что в психологии называется ретроспективной аберрацией, то есть смысловой переворот – хотя по объективным критериям уровень жизни вырос, людям кажется, что все ужасно, и что в прошлом было лучше. И именно так ситуацию описывают мемуаристы, летописцы, выдавая свои ощущения за фактическое положение дел…
Особенно опасно, если экономический рост по каким-то причинам сменяется спадом или просто замедляется, ведь ожидания-то по инерции продолжают ползти вверх! Тут уж недалеко и до революции. Очень часто революционный взрыв оказывается сопряженным с неудачной войной, которая обещала быть маленькой и победоносной. А когда маленькая война вдруг оказывается не только не победоносной, но и не маленькой, начинается социальная фрустрация, поиск виноватых.
Перед Французской революцией, например, уровень жизни французских крестьян и ремесленников был самым высоким в Европе. Та же ситуация с Россией и Германией начала прошлого века – это были самые динамично развивающиеся страны мира, экономический рост в них составлял более 10 % в год. И при этом постоянная буза!
Лет пять-восемь назад была опубликована работа одного историка, который проанализировал клички скаковых лошадей в предреволюционной России. Террорист, Бомба, Баррикада – так тогда называли лошадей! Общее ощущение «Пусть сильнее грянет буря!» было разлито в обществе.
Теперь возьмем для примера теплый и климатически благоприятный промежуток времени в конце XIV века – Европу тогда просто трясли гражданские смуты! Францию потрясает Жакерия, тюшены и майонеты. Северную Италию – восстания тукинов и чомпи. В Англии бесчинствует Уот Тайлер. Города Португалии, Германии и Фландрии также колотят гражданские волнения. Дезинтеграционные идеи кипят в мозгах граждан.
Впрочем, нужно отметить, что не все бунтарские проявления были однозначно плохими и деструктивными. Скажем, период иконоборчества в Византии, пришедшийся на теплую эпоху, или раскол христианской церкви, также относящийся к теплой эпохе, – это как, отрицательные явления или нет? Разделительные, децентрализационные, дезинтеграционные, бунтарские – да. Но отрицательные ли?
Теперь проедемся по графику (см. рис. 6). Вначале наблюдаем подъем температуры, достигающий максимума в первой половине VIII века. Тепло! Поскольку в те времена в Европе царило темное Средневековье, короли не знали грамоты и бесстыдно ковыряли в носу, вытирая затем зеленый палец о штаны, история не донесла до нас обильных письменных свидетельств эпохи. А вот в Китае царила династия Тан – народ уже был культурный, поэтому китайских свидетельств того потепления – уйма. В северном Китае случались одна за другой зимы, когда вовсе не выпадал снег, а императорский сад в Сиане (а это совсем не субтропики) был полон не только слив, но и цитрусовых – мандаринов и апельсинов. Сейчас ни цитрусовые, ни сливы, как я уже говорил, в тех местах не растут.
Однако недолго баловались китайские императоры мандаринами. Около 800 года среднеглобальная температура рухнула вниз, и холода держались примерно полтора века. Обрушение графика началось с холодной зимы 763/764 года. Воспоминания о той кошмарной зиме остались не только в китайских хрониках, но и в византийских, а также дошедших до нас европейских. Во Франции вымерзли тогда все озимые, мороз погубил оливковые и фиговые плантации на Адриатическом и Эгейском побережьях.
Замерзли не только европейские реки, замерзло Черное море на 100 миль от северного берега, причем лед достигал толщины примерно в 10 м! По весне, когда этот лед начал таять и трескаться, гонимый северным ветром он устремился на юг, полностью закупорил Босфор и даже повредил крепостные стены Константинополя. Будущий известный историк Феофан Исповедник, которому было тогда 11 лет, видел, как люди переходили по сплошному ледяному мосту из Европы в Азию.
В дальнейшем подобные зимы начали повторяться с угнетающей частотой. Скажем, достоверно известно, что в середине IX века не раз замерзало Адриатическое море. Зимой 860 года товары в венецианский порт впервые привезли морем не корабли, а сани. Впоследствии этот способ доставки уже вошел в привычку и перестал удивлять жителей города. Последняя столь суровая зима приключилась в 873/874 годах, после чего началось глобальное потепление. Началась двухсотлетняя теплая эпоха, в которую столбик термометра почти на 0,3 °C превысил климатическую норму середины XX века. Правда, во время этой оттепели температура не всегда держалась на столь высоких отметках, иногда случались и провалы (после 1050 года).
Обратите внимание на тепловой пик около 1190 года и последующее снижение температуры. Скорость падения температуры была колоссальной – за четверть века она упала на полградуса. А между тем климатологи считают, что падение температуры на 0,2 °C за 10 лет фактически является экологической катастрофой, поскольку очень трудно переносится экосистемами – они просто не успевают адекватным образом отреагировать на подобные изменения обстановки. Запомним это обстоятельство.
Первая треть XIII века была просто катастрофической с климатической точки зрения. Морозы били растительность по всей Евразии. И не только растительность страдала, но и великие замыслы. Зимой 1217/1218 годов невероятно сильный снегопад сорвал наступление на Багдад армии властителя Средней Азии хорезмшаха Мухаммеда. В трехстах километрах от Багдада армию хорезмшаха постигла большая неприятность: неожиданно навалило столько снега, что дальнейшее продвижение воинских частей стало попросту невозможным. Багдад был спасен, и гибель халифов была отложена еще на 40 лет.
Однако потом картина изменилась. Если посмотреть на график, можно увидеть, что после этого обвального похолодания начала века климат всего XIII века был достаточно стабильным (небольшие колебания температуры на графике) и не очень холодным (примерно на 0,1 °C холоднее климатической нормы середины XX века). Не считая ужасающей первой трети века, в Европе практически не было морозных зим. Напротив! Альберт Великий в трактате «О растениях» перечисляет виноград, оливки, гранат и инжир среди растений, которые выращивали в нижней долине Рейна. Причем это были не какие-то отдельные оранжерейные экзерсисы чудаковатого феодала, нет, это были растения, «в изобилии встречающиеся в Кельне». Даже сейчас инжир в Германии не растет, хотя сегодня климат теплее, чем был тогда. О чем это говорит? О теплых зимах, господа, о теплых зимах. Они были настолько теплы, что зимой
