третий генерал, четвертый писатель, пятый системный администратор… Можно, конечно, высокопарно назвать это «убийством народа», но что в этом плохого?
— Специалист подобен флюсу. Специализация развращает, разлагает цельность людей. В крестьянской семье воспитание детей, их обеспечение и защита являются функциями самой семьи. В городской семье детей воспитывают школа, телевизор и Интернет. Защищает человека полиция-милиция. И с какого-то момента человек оказывается неспособным ни воспитывать детей, ни защищать сам себя. После чего начинается: «Дети меня не понимают… «А как они могут понимать, если на них нет времени? Какое может быть единство в обществе, если мы разрываем связи между самыми близкими людьми?..
За счет чего горит костер? За счет того, что топливо «портится» — в его молекулах разрываются водородные связи. А факел цивилизации за счет чего горит? За счет того, что в нем разрываются родственные связи, которые в максимальной форме характерны как раз для Деревни — все эти «девери- шурины-кумовья» и прочие названия, смысла которых современный горожанин уже не понимает.
Верхние этажи цивилизации растут за счет разрушения нижних… Современная цивилизация уже так надстроилась, что семью практически развалили — умирает семья как общественный институт. А при разрушении человеческих связей и происходит та самая индивидуализация, которой так славится западное общество. И самое человек фактически развалился: раньше он умел и то, и другое, пятое, десятое. А теперь он может только что-то одно. Узкий специалист.
И вот возникает момент, когда в ответ на новый вызов требуется новое усложнение системы, а разрушать-то внизу уже нечего. Нет того, за счет чего надстраиваться. Все уже съедено. И тогда система начинает разваливаться. Многие цивилизации этот путь прошли. Ослабев изнутри, исчерпав внутренние ресурсы, они рушились под натиском варваров — так рухнул в V веке весь цивилизационный пояс — Китай, Рим… Именно тогда и началась новая цивилизация — наша. Мы — потомки тех европейских варваров. И сейчас завершается наш цивилизационный цикл. Раньше, когда рушилась цивилизация, ее факел переходил другим — варварам. Сегодняшняя цивилизация глобальна, экономика становится мировой, финансовая система едина. И наш факел просто некому будет подхватить.
— А нынешние варвары Третьего мира?
— Нет. Они уже практически не варвары. Те культурные и экономические различия, которые еще остаются между странами, в процессе глобализации сотрутся. Сто лет — и все. Дальше только развал.
А во время развала люди становятся безответственными. При той технической вооруженности, какая есть у нашей цивилизации, начнутся техногенные катастрофы, аварии… График жизни цивилизации напоминает синусоиду — взлет, пик, падение. Гумилев строил такие кривые для разных цивилизаций. У него нарисованы кривые 40 разных обществ. По оси абсцисс — время, а по оси ординат — степень сложности социальной системы, число уровней иерархии. Вот смотрите, тут у меня график для Древнего Рима.
…Тут Черный показал мне графики… Взлет — пик — падение. Я обратил внимание, что на пике кривая не плавная — на самой горбушечке какие-то пилообразные выступы, дерготня.
— Что это?
— Это дребезг. Система пытается усложнится, но ей уже нечем взять — все подъедено. И начинается дребезг: провал вниз — рывок из последних сил вверх, снова провал — опять рывок. Дребезжание вверх- вниз перед окончательным падением — симптом скорого распада. С Римом было то же самое.
…Действительно, перед падением Рим трясло, как самолет в зоне турбулентности. Рим то проваливался на исторической траектории, потрясаемый внутренними смутами, терял провинции, распадался, и казалось, ничто уже не спасет гибнущую империю, то вдруг, ведомый железной рукой очередного императора, опять собирался.
В III веке нашей эры Римская империя распадается на куски. В провинциях произошел «парад суверенитетов» — в Галлии, Испании, Македонии, Египте, Испании, Британии, в Греции, в Малой Азии разом объявились свои Дудаевы. Это было время «тридцати императоров». Они перестали подчиняться римскому императору Галлиену, погрязшему в попойках в своей Барвихе или как она там называлась… И империи не стало. Просто по факту. Враз.
Такие штуки обычно происходят во времена финансовых кризисов, когда ослабевший центр не может влиять на провинции, провинции начинают сами решать свои проблемы и понимают, что центр, собственно говоря, им не нужен. С причинами финансового кризиса, сотрясающего империю, мы чуть позже разберемся. А уже сейчас видим, что финансовый кризис никак не вяжется с фразой «Рим сгубила роскошь». Роскошь была да сплыла…
А потом Галлиен умер, и поперли сильные личности, причем целым кластером — Клавдий Готский, Аврелиан, Проб, Диоклетиан… Сначала Готский спас Италию от нашествия готов (за что и получил почетную кличку), но, к сожалению, через два года правления он умер от чумы. Потом всего за пять лет Аврелиан начинает и почти полностью собирает распавшуюся империю. Его сменщик Проб продолжает процесс свинчивания, завершает сборку великолепный Диоклетиан.
Собрав лего-Рим, этот последний задумался: а почему конструктор все время рушится? Единую властную вертикаль утвердить не удается. Латаешь мечом одно, а ползти начинает в другом месте. И понял прогрессор: система больше не управляема, что-то в ней изменилось.
Раз империя все время стремится децентрализоваться, рассуждал Диоклетиан, и едва-едва удается удерживать этот процесс, значит, нужно этот процесс возглавить! Нужно развалить империю сверху. Нужна административная реформа. Раз нельзя управлять таким аморфным телом из одного центра — надо дифференцировать управление, децентрализовать империю искусственно. Диоклетиан выбрал себе соправителя — толкового управленца Максимиана. Идея состояла в том, чтобы один отвечал за Запад империи, другой за Восток. Сам Диоклетиан выбрал местом своей дислокации восточный город Никомедию, поскольку отсюда легче было следить за враждебной Сирией и контролировать дунайские границы. Кроме того, рядом были стратегически важные проливы. Второй император — Максимиан — дислоцировался в Милане и отвечал за западные рубежи империи.
Кроме того, Диоклетиан разделил всю империю на 100 административных единиц. Рим был выделен в особую 101-ю административную единицу. Бюрократический аппарат империи получил четкую и строгую организацию. Для чего это было сделано? Не имея ничего иного, Диоклетиан решил спаять воедино расползающуюся империю бюрократической сетью. (Под «иным» я имею в виду, в частности, развитую экономику, ибо ко времени Диоклетиана экономика Рима имела столь плачевное состояние, настолько приблизилась к натуральному хозяйству, что сохранять целостность страны стало уже нечем, да и незачем, по большому счету…)
Однако идея не сработала: разросшийся (прямо как сейчас в России) бюрократический аппарат требовал огромных бюджетных средств на свое существование. И диоклетиановская попытка простроить властную вертикаль и ею укрепить империю, больше разрушала государство, ложась неподъемным грузом на слабеющую экономику.
Зато Диоклетиан придумал гениальную вещь — сменяемость власти. Он решил совместить преимущества монархии с преимуществами выборного правления. Каждый из двух соправителей империи должен был править 20 лет. За это время он должен был найти и подготовить себе заместителя, которому после окончания срока правления передать власть. А те, в свою очередь, должны были найти себе новых замов… Причем, заместители все эти 20 лет не жили под крылом императоров, а реально управляли куском империи. Таким образом, империя практически оказалась разделенной на 4 части — двумя частями правили императоры, двумя — их замы. Контролируемый распад…
Такова была схема политической власти Диоклетиана. И как все хорошо придуманные, но оторванные от жизни схемы, она не сработала. Диоклетиан спокойно ушел из власти через 20 лет. Но его соправители не были Диоклетианами. Они уходить не захотели. А никаких способов принудить их к этому, кроме гражданской войны, не существовало. И Рим опять начали сотрясать гражданские войны. Которые, разумеется, активизировали внешних врагов империи. Опять хаос.
В результате кровавой чехарды наверх выплыл самый сволотной, самый беспринципный и жестокий человек — Константин, которого позже церковь провозгласила святым за то, что он легализовал христианство. Святым он, конечно, не был. Он убил своего сына по подозрению в захвате власти. Он сварил собственную жену в кипятке. Он убил своего соправителя и союзника Лициния… Он объявил себя богом, а крестился только на смертном одре — в полубессознательном состоянии. Зато этот святой изверг
