– Ты теперь не в состоянии гадости говорить, да? Ничего, со временем привыкнешь, что можно по- человечески с людьми общаться. Это только вначале трудно. А потом ломка кончится, глядишь, даже нормальным человеком станешь. – Я не собиралась давать Звонку спуску. Слишком свежи были воспоминания о прилюдных оскорблениях, особенно жгли слова Дэна, что Пашка за один день отнял у меня три года жизни!
– Я не об этом, душа ты невинная. Знаешь, что он со мной сделал? Он же меня… – Пашка зажмурил глаза и даже сжал кулаки, силясь выговорить следующую фразу: – Не могу сказать, – выдохнул он наконец, смахивая пот со лба трясущейся рукой. – Ладно, это фигня. Прошу тебя, поговори с ним, скажи, что я поклянусь чем он захочет. Пусть только снимет наказание!
В дверь кто-то толкнулся, Звонок испуганно обернулся, увидел, что это студенты, и гаркнул:
– Дайте поговорить!
Дальше, видимо, должны были последовать маты, но Пашка только бессильно разевал рот, из которого не доносилось ни звука. Ни фига себе Дэн его обработал! Звонников опять обернулся ко мне, припер спиной дверь и лихорадочно зашептал:
– Я на выходных в ночном клубе такую девчонку склеил! Привел к себе, ну понимаешь, то, се… а-а, не понимаешь, откуда тебе знать! – махнул он на меня рукой. – Так вот… и не смог! Машка, что я теперь делать буду? Он сказал, на пять лет! Я не поверил сразу, а теперь верю. Я ж чокнусь за это время! До двадцати трех лет монахом жить?! Поговори с ним, попроси. А я для тебя что хочешь сделаю!
Пашка вцепился в мои плечи, умоляюще глядя в глаза. До меня с трудом доходило, о чем это он. А когда дошло, стало жутко неудобно, и в то же время хотелось хохотать в голос. Покраснев от сдвоенного чувства, я отступила и замотала головой:
– Нет, Паша, не проси. Раз он так сделал, вряд ли изменит свое решение. А у нас с ним не те отношения, чтобы говорить о таком.
– Маша, я тебя умоляю!
– Сам с ним говори, – отрезала я.
– Я его боюсь, – потупился Звонок.
– Ха, а я, значит, не боюсь? Да с чего ты вообще взял, что он меня слушать будет?
– Будет, он за тебя вон какой разгон устроил, вся группа пришибленная ходит, друг на друга смотреть стесняются, а уж на тебя подавно. Никто не понимает отчего. Машка, откуда он такой?
– Издалека, Паша, издалека. Давай закругляться, а то на пару опоздаю.
Звонников, опустив голову, отошел от двери, потом вскинулся:
– Надеюсь, он тебя… не обижает?
Я фыркнула в ответ – тоже мне защитник.
– Обижает. И я его. Только и делаем, что ругаемся.
– Ты еще с ним ругаешься? – тихо спросил он. – Смелости хватает?
– Куда ж мне деваться? Не думай, он хороший человек.
– «Хороший», – хмыкнул Пашка. – Какая ты наивная. Видимо, не все знаешь.
– Это ты не все знаешь. А мне моего знания уже вот. – Я чиркнула пальцем по горлу, имея в виду сейчас и гадалкино предсказание.
А вечером этого же дня, когда я попросила Дэна экстренно снять заклинание памяти, он в очередной раз попытался разговорить меня на тему предсказания. И я, уже вроде набравшись смелости выдать все как на духу, опять сдулась и, нахохлившись, молчала как партизан на допросе. Ну не могу я ЭТО ему сказать!
– Маша, я вижу, тебе тяжело. Предсказание снова вызвало утечку Силы. Ты пятый день фонишь. Так не может продолжаться. Позволь помочь тебе. – Я испуганно сжалась, ожидая, что он опять полезет целоваться. Ага, по-черномагически. Не хочу! Мне не нравится, страшно до жути! – Не буду я тебя целовать! Как бы я твою Силу собрал, без посредника? – Мне захотелось завопить: «Ты мои мысли читаешь?!» Читает, читает, читает! – Не читаю я твои мысли, успокойся. Это очень сложно и крайне редко используется. А в твоем случае абсолютно не нужно. У тебя все всегда на лице написано. И в глазах.
– Ладно, поверю. Так как ты мне помочь хочешь?
– Помнишь, как усталость снимал? Вот приблизительно так. Тоже род лечения усталости, но не телесной, а умственной.
Успокоенная, я кивнула. Если мне полегчает, пусть колдует. Дэн улыбнулся мягкой, чуть грустной улыбкой и зашел за мое кресло. Я откинулась на спинку, постаравшись максимально расслабиться, уже зная, что это непременное условие для любого магического воздействия. Руки парня осторожно обхватили мою голову…
Очнулась я, лежа на кровати. Рядом сидел Дэн, с грустью глядя на меня:
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Что случилось, почему я здесь?
– Потеряла сознание. Ты работала под заклинанием, устала и попросила снять его. Пока я снимал, упала в обморок. Ненадолго. Переутомление. Ничего страшного, сейчас хорошо поужинаешь, и все будет в порядке.
Я пыталась восстановить в памяти предшествующие события, но все помнилось как-то смутно. Зато почти физически чувствовала, как будто с плеч свалилась тяготившая меня ноша. На душе было легко- легко.
– Дэн, я не помню, что было до того, это плохо?
– Не помнишь? Может, я случайно задел не тот центр? Давай проверим. Что ты последнее учила?
Я напрягла память – и тут же послушно всплыли сведения из учебника. Билет восьмой, второй вопрос: «Создание и причины возвышения Московского княжества в XII–XIV веках». Князь Данила Александрович, Иван Данилович Калита… все помню. Схватилась за листок – действительно, последний обведенный кружком билет. Уф, вроде все на месте. Я благодарно улыбнулась Дэну:
– Зря переполошилась. Ничего не забыла.
– Это хорошо. Но все равно, больше не перенапрягайся, – улыбнулся он в ответ.
– Добрый вечер. Это Данил Иванов. Да, тот самый. Могу я поговорить с Наташей? Всего пара минут. – Пауза. – Наташа, здравствуйте. Это Данил. У меня к вам большая просьба. Маша рассказывала вам, что ходила к гадалке? Не беспокойтесь, спрашивать о том, что она ей наговорила, я вас не буду, все равно не скажете. Знаю, что ничего хорошего. Она вбила себе в голову, что все это непременно сбудется. Пожалуйста, не напоминайте ей больше об этом. Ни одним словом. Я поговорил с ней, убедил, что это обман, она успокоилась и вспоминать об этом больше не хочет. Но тема для нее болезненная в любом случае. Так что я вас очень прошу, если вы любите свою подругу, никаких разговоров на эту тему. Договорились? Я на вас надеюсь, не подведите. Всего доброго.
Сквозь шум льющейся воды я слышала голос Дэна. С кем-то он разговаривает, что ли? Закутавшись в новый махровый халат (я еще и костюмчик для сна новый купила), вышла из ванной, заглянула на кухню. Дэн встретил меня улыбкой и вопросом:
– Ужинать будем? Я вспомнил замечательное блюдо, которое любил в детстве. Кажется, получилось его воссоздать.
Мой мобильник, громко требующий подзарядки, почему-то был включен на телефонной книге. Пожав плечами, закрыла ее и воткнула зарядник в сеть.
За ужином Дэн торжественно откупорил бутылку какого-то экзотического вина и провозгласил тост:
– За успех в накоплении Силы! – Каюсь, я ничегошеньки не поняла, поэтому он, пригубив из своего бокала, сверкая глазами, объяснил: – Я преодолел блокировку Раэл Танна. Смотри. – Он с заговорщическим видом продемонстрировал свой перстень. В середине абсолютно черного камня появилась серебристая искорка. – Вот когда весь камень станет серебряным, можно будет попытаться открыть Магические Врата. Теперь ни одна капля Силы не пропадет даром! – с торжествующей улыбкой закончил он.
Мне было радостно и грустно. Я радовалась за него. Печально было видеть, как Дэн сидит вечерами и ночами, задумчиво глядя в окно, или устраивает тренировки с самим собой. Если я заставала его, он неизменно напускал на себя равнодушный вид или вымучивал улыбку, но я чувствовала, что ему плохо. В такие моменты мне было до ужаса жаль его, но выказывать свое сочувствие я не решалась. Мужчины такие гордые, а уж он подавно.
