несколько дней, встретив меня во дворе, сказал:
- А мой топор-то ничего. Смешной. - И добавил: - Ты приходи в магазин, хорошее мясо выберу.
Через несколько дней назначили просмотр программы. Волновались мы страшно. По двум сторонам центрального прохода на первых ряда сидели небольшие группки людей. Слева - руководство Московского цирка, справа представители Главного управления цирков.
Нет ничего хуже для клоуна, когда люди с серьезными лицами деловито просматривают его работу. Так, в полной тишине, не услышав ни единого смешка, мы показали 'Наболевший вопрос'. После просмотра все удалились на совещание. На обсуждении обговаривались все номера. Только о нашем 'Вопросе' никто не сказал ни слова, будто его и не было. Арнольд Григорьевич, увидев наши кислые лица, сказал:
- Посмотрим, может быть, и пустим ваш 'Вопрос'.
Это 'может быть' нас испугало. Тогда Леонид Куксо, помня, как скептически отнесся к нашему номеру Байкалов, решил все-таки помочь нам и отправился прямо в художественный отдел главка. Он обратился к начальнику художественного отдела Алексею Семеновичу Рождественскому. Леонид представился как автор интермедии и сказал, что вот Московский цирк хочет попробовать 'Наболевший вопрос' в программе. Нужно согласие главка.
- Ну если в цирке хотят, пусть включат сегодня вечером этот 'Вопрос', а я посмотрю, - ответил Алексей Семенович.
Леонид от Рождественского побежал к Байкалову и сообщил ему:
- Рождественский предлагает пустить 'Вопрос' на публике.
- Ну если Главное управление берет на себя ответственность, пускай сегодня ребята покажут свою клоунаду, - сказал Байкалов.
Так мы впервые вышли с 'Наболевшим вопросом' на манеж. Интермедия прошла хорошо. Смех возник в самом начале и продолжался до конца. Покидали мы манеж под вполне приличные аплодисменты. И Буше нам сказал: 'Спасибо'.
С каждым днем номер проходил все лучше и лучше. В газете 'Известия' появилась небольшая рецензия на программу, в которой 'Вопрос' назвали актуальной репризой, а о нас с Мишей написали, что мы 'молодые и способные'.
- Молодцы! - сказал нам Арнольд.
Правда, позже Байкалов почему-то решил 'Вопрос' снять с программы. Тогда Леонид Куксо позвонил по телефону и, представившись (фамилию он сказал неразборчиво) сотрудником газеты, обратился к Байкалову:
- Вот тут в 'Известиях' похвалили молодых клоунов Никулина и Шуйдина.
Они показали, на наш взгляд, талантливую интермедию 'Наболевший вопрос'. Затронули важную проблему-борьбу с бюрократизмом. А у вас в цирке почему-то интермедия не идет. В чем дело?
Байкалов обещал разобраться и все выяснить. Вечером мы снова показывали клоунаду на манеже.
К сожалению, 'Наболевший вопрос' - наша единственная работа с Арнольдом.
В последние годы жизни Арнольд Григорьевич работал в студии циркового искусства, готовил программы для Кио, руководил 'Цирком на льду'. Мы с ним часто встречались. Порою он мне говорил:
- Юра, мечтаю поставить для тебя скетч, номер для эстрады. Поразительный номер.
К сожалению, номер он мне так и не поставил.
Арнольд Григорьевич любил розыгрыши. Как-то я проходил в цирке мимо группы артистов, с которыми беседовал Арнольд. Заметив меня, он подмигнул собеседникам и, явно решив меня разыграть, крикнул издали:
- Юра, вы не знаете?..
Я быстро ответил:
- Нет, не знаю.
Все засмеялись, а Арнольд, указывая на меня, сказал:
- Видите, он не знает.
Мой ответ ему понравился, и с тех пор, где бы мы ни встречались, Арнольд, увидев меня, кричал издали:
- Юра, вы не знаете?..
А я моментально отвечал:
- Нет, не знаю.
Обычно никто юмора в этом не улавливал, но Арнольд был доволен и улыбался.
Помню, пришел я как-то в цирк, и Арнольд по привычке спросил у меня:
- Юра, вы не знаете?..
- Нет, не знаю, - ответил я и вдруг впервые заметил, что Арнольд мне в ответ не улыбнулся, как это бывало раньше. Он уже тяжело болел. Руки у него тряслись, глаза потускнели, двигался медленно. В цирке стали между собой говорить: 'Арнольд-то сдает'.
Известие о его смерти застало меня во время работы в Калинине. Мы приехали на похороны в Москву.
Прощались с Арнольдом Григорьевичем Арнольдом, с человеком, про которого с полный правом можно сказать: Арнольд - эпоха в цирке, режиссер, обогативший наш цирк.
Арнольд Григорьевич жил радостно, щедро раздавая радость другим. Может быть, в этом и есть счастье жизни?
Самое главное, что, находясь в Московском цирке, мы смогли увидеть работу многих клоунов. Мне запомнились клоуны Сергей Любимов и Владимир Гурский.
Любимов и Гурский - традиционная буффонадная пара. Гурский - статный, высокого роста, в пиджаке современного покроя, в обшитых золотом брюках, лаковых ботинках и в белом жабо. Никакого парика он не признавал, из грима использовал только белую пудру. Он прекрасно смотрелся на манеже. Его великолепно поставленный голос перекатывался в зале.
Любимов - небольшого роста, в лохматом рыжем парике, в широком мешковатом костюме, курносый (нос бульбой из папье-маше он надевал вместе с очками). Появлялся на манеже маленький смешной человечек и неожиданно густым басом рявкал:
- Здравствуйте!
Голос у него хриплый. Словом, смешной, традиционный Рыжий.
Органично общаясь между собой и в общем-то не исполняя никаких трюков, блестяще владея речью, Любимов и Гурский пользовались успехом. От клоунов старого поколения они отличались интеллигентной манерой поведения, культурой речи.
Сергей Любимов относился к нам с Мишей тепло, по-отечески. Беседуя с нами, он вспоминал годы, проведенные в театре, и искренне жалел, что поздно перешел в цирк. Я считал его человеком справедливым, добрым, хотя и несколько слабовольным.
- Никак не могу уговорить своего партнера сделать антре 'Промахнулся',- жаловался он мне. - Я ведь
