сыграли с ним шутку? Голова боялся приблизиться к священному для него дереву, опасаясь, что кто-нибудь может за ним подсмотреть. Но, с другой стороны, его тянуло к дубу как магнитом. И он подошел к нему и приложил к дереву ладонь, ожидая, что дерево напоит его живительной своей энергией. Но ничего не произошло. Где-то вдалеке невидимый дятел доводил себя до мигрени непрерывным стуком, чирикали воробьи, которым, по мнению Головы, совершенно нечего было делать в лесу, – они ведь городские. Он постоял возле дерева, а потом потихоньку отошел от него, так и не будучи окончательно уверен в том, что нашел свое дерево. Одно только дерево, сказала тогда крыса. А если она лгала? Может быть, все это чушь? Но как только он сделал шага два от дерева, то почувствовал страшную слабость. Подошел к дубу – снова почувствовал себя хорошо. Отошел – опять слабость, в голове гул, в глазах темно, ноги не держат, хоть упади и умри. «Вот неприятность, – думал Голова, – даже от собственного дерева неприятности». Он лег на землю, решив, что наконец умрет, и пусть Галочка проливает над ним горючие слезы и злобствует юная Гапка. Но тут же решил, нет, назло Гапке не умру. И стал отползать от дуба, и на него накинулись огромные муравьи, которые безжалостно вцепились во все филейные места за то, что он чуть не разрушил их муравейник. «Вместо прибыли – зуд, – подумал Голова. – Но как же так? А у Тоскливца, наверное, и с деревом все в порядке. Растет какая-нибудь сосна, такая кривая, что на нее и рука не поднимется, чтобы ее срубить, – никому она не нужна. И Тоскливец будет лет сто с гаком занудствовать в подлунном мире и наслаждаться жизнью. А мой дуб срубят, чтобы сделать из него кресла и подставить их под начальственные задницы. И тогда меня зароют в сырую землю и память обо мне не сохранится даже в родном селе, потому что мой памятник испоганил тогда подлый Тоскливец». И тут-то Голова заприметил кривую-кривую сосну, которая словно стелилась по земле, и так он разозлился на Тоскливца, что стал пинать эту сосну ногами. И бил он ее довольно долго. А потом нашел камень, а точнее, старый, неизвестно откуда в лесу взявшийся кирпич и стал лупить ее и кирпичом. Но сосна молчала, хотя один раз Голове показалось, что она жалобно голосом Тоскливца постанывает и кряхтит.
А потом он возвратился в присутственное место. И увидел, что Тоскливец, покрытый синяками, лежит у него в кабинете на диване и держится за голову. «Голова, моя голова, – стонал Тоскливец, – словно град ударов обрушился на меня, когда я сидел на стуле и спокойно работал. И что за напасть? Подкузьмила меня нечистая сила». Голова криво усмехнулся и ничего не сказал. Крыса, значит, не лгала. И он случайно наткнулся на дерево Тоскливца. И теперь он нашел управу на своего подчиненного. Пусть только попробует превратиться в упыря, чтобы травмировать остатки нервов Василия Петровича! А то вообще посыплю его сосну дустом. Что он тогда запоет, а?
А тем временем Грицько, которому надоели нескончаемые жалобы на его преступное бездействие, решил вызвать в село санэпидемстанцию. И унылый грузовичок действительно прибыл в Горенку, но его седоки ничего не собирались предпринимать, пока их не угостят обедом и не нальют для дезинфекции известного напитка. Нет, просто приятно, как в нашем отечестве заботятся о гигиене! Дезинфекция, она ведь и есть дезинфекция, рассудил Грицько и велел Наталке налить труженикам, постигшим тайны крысиных нор, два пузатых стопоря. Но те потребовали закуски, ссылаясь на то, что устали, но тут терпение и щедрость Грицька закончились и он пригрозил им тем, что напишет их начальству, но на Васика и Тасика, мышиных терминаторов, эта угроза не произвела ровно никакого впечатления.
– Наши начальники люди, а не крысы. Они тоже понимают, что без обеда, тем более в селе, работать нет никакой возможности. А что у вас вообще происходит, откуда вдруг у вас взялись крысы? Может быть, это все-таки мыши?
Но тут Грицько показал им на коренастого соседа, который, вихляя, продвигался из пункта «А» в пункт «Б», то есть из той хаты, из которой его удалось выпереть, в ту, в которой, как он думал, у него есть шанс попользоваться гостеприимством хозяйки.
Васик, который в санэпидемстанции промышлял уже лет десять, не поверил своим глазам.
– Это человек, – уверенно сказал он, встревожено поглядывая на Грицька, и при этом ощупывая собственную голову, чтобы убедиться, что у него от химикатов не начались галлюцинации. – Ходит на двух, по крайней мере пока не выпьет. И какая же это крыса?
– А ты его испугай, – посоветовал Грицько. – Скажи ему, что ты, по долгу службы, – охотник на грызунов. Посмотришь, что он тогда запоет.
– Эй, подожди! – закричал Васик соседу, и тот остановился, встревожено оглядываясь по сторонам.
Васик подошел к нему, с любопытством рассматривая конопатую и веснушчатую физиономию соседа, который с деланным равнодушием смотрел на труженика тараканьих нор.
– Я – охотник за крысами, – сообщил Васик соседу и протянул к нему руку, чтобы на всякий случай ухватить за воротник, но тот не стал дожидаться этой нечаянной радости и, превратившись во внушительных размеров крысу, юркнул в щель в заборе и был таков. Васик еще раз ощупал свою круглую, как футбольный мяч, голову, но обнаружил лишь солидные запасы перхоти и шишки на темени. Ничто не свидетельствовало о том, что сосед ему привиделся. Он обернулся и увидел ухмыляющегося Грицька.
– Я же тебе говорил, – сказал Грицько. – Так что вынимай канистры с отравой и глуши грызунов, пока они до города не добрались.
Но тут на улице показались Гапка с Наталкой – они уже (в который уже раз!) помирились, потому что решили, что их дружба важнее, чем происки сильного пола. Гапка бубнила про то, что уйдет со Светулей в монастырь, и склоняла на этот шаг и Наталку, которая в общем и целом была «за», но не понимала, что тогда будет с Грицьком и кто ему родит десяток мальчиков и девочек. У Васика и Тасика при одном виде сельских красавиц дыхание пресеклось, словно их жилистые шеи перехватила предательская веревка.
– Эти тоже крысы? – поинтересовался Васик у Тасика, который тоже оторопел и стал еще молчаливее, чем обычно.
Грицько, который в то солнечное летнее утро был настроен антигапочно, доверительно сообщил, что девушка с золотыми волосами самая что ни есть крыса, к тому же опасная, так что с ней следует поступить по всей строгости закона.
Васик, которого это сообщение привело в полный восторг, подумал о том, что если бы все крысы были такими, то тогда его работа приносила бы ему не только заработок, но и наслаждение. Он приблизился к Гапке, которая благосклонно осмотрела его и решила, что перед ней очередной представитель противоположного пола, который по своей наивности начнет добиваться ее милостей, и поэтому она заставит его натаскать в хату воды из колодца, а потом отпустит его на все четыре стороны, чтобы он ей не надоедал. Крыс она уже не боялась, потому что под ее пышной юбкой был надет аккуратненький пояс целомудрия, который, с легкой руки кузнеца, придавал определенным выпуклостям еще более азартный вид.
– Слышишь, крыса, – обратился Васик к Гапке, – идем в грузовик, я отвезу тебя в санэпидемстанцию.
И он позволил себе схватить Гапку за руку и стал тащить ее в грузовик.
