– Сука, вставай! – заорал я и ударил его ногой в живот.

– Марк, не надо, может, это не он.

– Не он? Тогда кто? Я? Или ты, Дэн? Вставай, мудак. Расплата пришла.

Он поднялся. Он был все еще пьян. Рубашка вся в красном. Галстук как тряпка болтается.

– Ты убил Лорен?!

– Лорен убита… Как это, что за бред?

– Да, убита, и убил ее ты.

– Лора убита… Кем… Где… Как… Как это возможно… Я так напился… Она ушла с тобой! Мы поругались! Она ушла с тобой! Ребята, вы же помните, я заснул. А Лора была с ним. Что с ней? С ней ничего не могло случиться. Это какой-то злой розыгрыш. Да?

Он нагло врал. У него вся рубашка в ее крови. Урод! Маньяк! Псих! Я схватил его за горло и потащил к ванной. Меня никто не удерживал. Он сопротивлялся, но я сильно ударил его ногой в пах и бросил лицом в кровавую лужу.

– Твоих рук дело, мразь.

Мне хотелось ударить его ногой в лицо, но я сам получил удар в колено и отскочил. Он поднялся и испуганно смотрел на меня. В руке у него блеснул непонятно откуда взявшийся нож.

– Не подходи. Не подходи! – заверещал он. – Это не я, это не я!

Я увидел на полу ножку от добитого вчера танцами стола. Поднял ее и молча нанес удар. Один, второй, третий… шестой, седьмой… пятнадцатый… двадцать первый… Первый пришелся по встретившейся на пути руке, третий по голове, десятый по тому, что еще недавно было головой… Потом я опустился на колени. Мне стало плохо. Меня вырвало.

Приехала милиция, всех забрали. Я ехал в «бобике» и думал о Лорен. О том, что я предвидел ее смерть, что мог ее спасти, если бы отнесся ко сну как к предупреждению. «Бобик» перестало трясти, мы приехали.

* * *

– Димыч, что означает обувь?

– В каком смысле?

– Ну, пожалуй, я имею в виду символизм. Что она может означать как символ?

– Обувь означает только обувь – и все!

– Но ведь что-то она должна означать! Кто-то не просто так положил эти босоножки на дорогу. И туфли на порог в мусарне.

– Какие туфли? Какие босоножки? Ты бредишь, что ли?

– Я говорю тебе про символы. Я спрашиваю тебя, что может означать обувь как символ, как подсказка? Зачем она? Не смейся, это серьезно.

– А какая обувь?

– Детские босоножки, женские туфли и грязные домашние тапочки.

– Без людей? Просто обувь?

– Да, просто обувь.

– Не знаю, давай спать.

Димыч замолчал на какое-то время, я даже подумал, что он спит. С дивана в Димкиной комнате, где он приготовил для меня постель, его не было видно. Я лежал в темноте, ощупывая глазами протекший потолок, и даже начал было засыпать сам, но он заговорил снова.

– Обувь без человека – это грустно. Если это не обувной магазин или не прихожая, конечно. Это как корабль без команды или как самолет без экипажа.

– А что она означает?

– Ничего не будет.

– ?!. Чего не будет?

– Ничего не будет совсем. Ни детей, ни женщин, ни дома. Ничего. Мне почему-то так подумалось.

– Хреново.

– Да уж. Невеселая картинка.

– А чем все кончится?

– Ты о чем?

– Ну если ничего не будет, то чем все кончится?

Он задумался опять. Я вдруг обратил внимание на безумно громко тикающие часы. Свет луны теперь падал на циферблат. Стрелки показывали четыре сорок.

– Я не знаю, чем все кончится, – отозвался опять Димыч. – Чтоб это узнать, ты сам должен вернуться к тому, с чего все началось.

* * *

Двойное убийство в нашей квартире наделало немало шуму, телевизионщики из программы «Криминал» на НТВ сняли на потеху обывателям жутковатый сюжет. Пытались даже журналистское расследование провести. Но что уж там. С меня и ментов хватило. Мурыжили две недели в СИЗО! Обвинили сначала только в убийстве Влада (так звали того парня), но потом следствие окончательно запуталось, и мне попытались пришить и Лорен. Как они прессуют, все, конечно, слышали. Я и шкаф держал (это когда ставишь ноги на максимальную ширину и обхватываешь руками большой канцелярский шкаф; попробуйте так выстоять пару часов, сума сойдете!), и сейф слушал (засовываешь голову в сейф, а они по нему молотком барабанят), и просто ловил конкретных пинков. Ну что уж там говорить – у них работа такая. Когда доказательной базы маловато, клиента нужно ломать, чтоб хоть как-то дело закрыть. Но я не сломался. Они утверждали, что я этого парня специально в кровь Лорен бросил, чтоб все улики уничтожить, точнее говоря наоборот, чтоб они против этого парня были. Да разве я тогда хоть о чем-нибудь думал?!

Помурыжили они меня, помучили и отпустили до суда. По статье «превышение необходимой обороны». Дело об убийстве Лоры закрыли, сделав заключение, что виновный – этот самый Влад (а то кто же). Вот тогда на допросах и маячили передо мной эти туфли на самом видном месте в кабинете у следаков. Я все думал – сидят три здоровых мужика, а на подоконнике у них женские стоптанные туфли-лодочки. Зачем? Даже спросил как-то. Они посмотрели на меня, как на идиота: какие, мол, такие туфли. Я решил, что надо мной в очередной раз глумятся, и больше не спрашивал.

Свобода встретила ласковым мартовским солнцем, грязью, оттаявшим собачьим дерьмом и машинами-поливалками. Дома мне устроили теплый прием с тортом и водочкой. Никто из наших меня в смерти Лорен, конечно же, не винил. Все были рады, что этот кошмар скоро закончится и мы заживем все той же беззаботной жизнью. Наше безумное семейство переживало небывалый творческий подъем. Лиз пристроила три свои работы в хорошую частную галерею, и на одну статуэтку намечался неплохой спрос. Дэн играл в четырех ночных клубах, иногда за ночь по три сета, съездил на гастроли в Самару и Питер, денег неплохо стал зарабатывать и звездой себя почувствовал. Ну а Димыч готовил к выпуску свой фотоальбом «Всадники апокалипсиса». Тема была выбрана несколько странная, но именно на нее клюнуло одно крутое издательство. Дим гонял по городу и снимал катастрофы, делал шикарные черно-белые снимки дорожных происшествий. Там было все: настоящие эмоции, жизнь, смерть, огонь, ветер, ужас и счастье. Как-то, разглядывая их, я наткнулся на снимок покореженной «Ауди», улетевшей в кювет в пригороде. Рядом лежал труп парня. «Ауди» такая же, как у Дэна. Мне стало не по себе.

– Дурацкий снимок, – сказал я Димычу.

– Ты находишь? И чем же?

– Тачка на дэновскую похожа. Не публикуй его. Убери.

– Ну, не знаю. А сам снимок супер. Смотри, как тени легли. Не нужно пульс у парня трогать, чтобы понять – он мертв!

– Дим, сходи к врачу. Иногда мне кажется, что у тебя не все дома.

– Ладно, ладно. Это ты после того случая отойти никак не можешь. Успокойся.

Успокойся… Легко сказать! Мне предстояло еще пережить суд. Хотя адвокат смотрел на мое будущее с полным оптимизмом. Он уверял, что добьется оправдания. Но это еще не скоро. Объявлено, что в лучшем случае суд состоится в мае.

* * *

Машина вылетела с трассы, то ли не вписавшись в поворот, то ли водитель резко крутанул руль, увидев что-то на дороге. Ночь. Скорость сто сорок. В таких случаях все происходит за считанные секунды. Раз! И картинки вокруг тебя смешиваются. Все мелькает в неровном свете фар. А потом ничего. Я тысячу раз так улетал на своем «Порше» стоимостью пятьсот шестьдесят тысяч долларов и прекрасно знал, что нельзя резко жать на тормоза. Нужно успокоиться, выровнять руль и, чуть притормаживая, дождаться момента, когда бездорожье погасит бешеную скорость. Но иногда на обочине попадаются дерево, глубокая яма, столб какой-нибудь. И вот тогда машина ломается пополам, обнимая своим металлическим телом твердую непоколебимую преграду, и, кувыркаясь, становится для всех находящихся внутри подобием кухонной мясорубки. «Нид фор СПИД» – хорошая игра. Правда, ремонт «Порша» всегда стоил денег. Но деньги ведь ненастоящие, и, к тому же, после ремонта машина никогда не теряла своей стоимости и ходовых качеств. Это игра. В жизни все иначе…

Дэн вылетел с трассы на скорости 140 км/ч, перелетел через заградительный ров и, подняв огромный фонтан земляных комьев, уперся носом в незримую земляную преграду метрах в тридцати от дороги. Он не жал на тормоз, он пытался справиться с управлением, если бы скорость чуть сбавилась, мы бы умерли на 10 метров ближе к дороге. А так…

Я выжил, а Дэн погиб. То, что он мертв, я понял сразу. Не нужно было трогать рукой пульс, хлопать по щекам. Глядя на стул или кровать, у вас никогда не возникнет желания искать у них пульс. И мысли не возникает искать даже крохотную искорку жизни. Дэн был мертв, как стул, как кровать, как пепельница. Я выбрался из машины весь в крови, его и своей. Голова кружилась, ноги подкашивались, я падал в грязь, но все-таки добрался до дороги. Сел на корточки на разделительной полосе и, раскачиваясь из стороны в сторону, принялся тереть кулаками глаза. Дотер до того, что зрение практически пропало. С трудом разглядел две приближающиеся светящиеся точки. Машина. Я вскочил и побежал навстречу. Зрение не возвращалось. Кто-то схватил меня за плечо. Рядом были люди. Трое. Один протянул мне чистую тряпку, и я с ожесточением стал тереть лицо и глаза.

– С вами был ребенок. Скажите, где ребенок?

– Какой ребенок? – кричал я. – Мы ехали вдвоем. Я и Дэн. Дэн погиб, я живой. Но плохо вижу… Не было ребенка…

Сосредоточившись, кое-как разомкнул набухшие веки и увидел в свете фар, в том самом месте, где машина слетела с трассы, детские босоножки. Прямо на дороге.

– Может, вы сбили ребенка? О боже…

Я слышал, что от удара тело запросто может вылететь из обуви. Но мы никого не сбивали. Это были просто босоножки, детские, красненькие, с большой блестящей застежкой. Я сел на корточки и потерял сознание.

* * *

Мне всегда нравилось, как работают наши аудио-пираты. Во всем мире еще не вышел в свет Exiter от Depeshe Mode, а я уже вовсю гонял его в наушниках. Правда, потом, когда состоялась мировая премьера альбома, в продажу поступили лицензионные диски, и из всех мыслимых и немыслимых колонок зазвучали Dream on и Free love, оказалось, что мои пиратские версии несколько отличаются от тех, что в итоге пошли в тираж. Но я не расстроился, а даже обрадовался, теперь мой «ДМ» станет коллекционной редкостью.

Под звуки того самого пиратского «ДМ» я спускался с Эльбруса по жесткому утреннему снегу. Жесткий снег – самое ужасное, что может с тобой случиться на горе. Доска не тормозит совсем, а падать больно так же, как если бы ты свалился на голый асфальт. Можно запросто разбить колено или сломать копчик. Сначала я хотел дождаться момента, когда высокогорное апрельское солнце растопит ледяную пленку и полоумные лыжники разрыхлят наст, но передумал: нельзя терять эти минуты. Скоро придется либо возвращаться, либо бежать куда-то еще

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату