поединка Красной Шапки с Микоэлем Неклоном. Я в недоумении остановился. И здесь ничего не приводили в порядок? Но почему? А может, Протектор уже умер от той болезни, про которую говорила Лапута, и Неклон с приближенными скрывали его смерть? Протектор никогда не был публичной фигурой, но во время особо важных церемоний народ все же удостаивался чести лицезреть его. Двойник? Я покачал головой. Человека такой внешности, как у хозяина города, найти было бы очень непросто. Я-то знаю, я много раз видел его в детстве…
Дверь спальни оставалась приоткрытой точно так же, как и тогда. Из нее лился ровный тусклый свет. Я шагнул вперед, и тут метка на запястье вспыхнула огнем.
Сквозь стены в коридор хлынула эссенция, возникли и тут же исчезли очертания аналога Большого Дома. Я заметил, что часть серебристых дуг защиты теперь сломана, между камнями на шипах короны больше не проскакивают молнии. Кто-то собрал здесь очень мощную магию. Как и тогда, в Башне гномов, я мог двигаться по Патине и реалу одновременно.
Эссенция исчезла, стены коридора опять загустели, но тут между мною и дверьми спальни возникло какое-то искажение. Воздух взвихрился, под ногами дрогнули плиты…
Я присел. Пол и противоположная от спальни стена обрушились.
Происходило что-то очень странное. На самом деле они не обрушились: на какое-то мгновение разрозненные камни и мраморные плиты зависли, а потом со стуком посыпались вниз, выстраиваясь лестницей.
Широкая длинная лестница, ее ступеньки возникали одна за другой – камни и плиты, подскакивая, занимали определенное место. Все содрогалось, тряслось… не удержавшись, я покатился по ним сквозь бушующее море эссенции.
Я сумел разглядеть весь город – скопище аналогов, конусы Торгового Лабиринта, крошечный Общественный Столб – продолжая катиться вниз, к двум десяткам темных силуэтов, поднимавшихся навстречу.
Вокруг меня возникла решетка из светящихся линий.
Еще в первый раз я заметил это – решетка что-то изменяла в моем аналоге, слегка перестраивала его. Я начинал чувствовать себя иначе, возникала другая сущность. Она почти не способна была связно мыслить, но зато обладала мощными инстинктами.
Я или кто-то, чьи свойства перенял мой аналог, развернулся и поскакал вверх, в каждом прыжке перемахивая через несколько ступеней. Лестница заканчивалась неширокой площадкой перед дымным шаром – спальней Протектора. В шаре имелось отверстие, соответствующее двери, и вдруг из него вылетел поток «горючих слез». Мой преображенный аналог оттолкнулся задними конечностями, вытянув шею, перескочил через поток, устремившийся дальше, навстречу темным силуэтам.
В прыжке стало видно, что сбоку на лестницу выбирается аналог Красной Шапки. Тут же из отверстия в шаре покатились «кактусы» и что-то еще, десятки ловушек заскакали вниз по ступеням. Мой аналог затанцевал между ними, то становясь на дыбы, то отскакивая. Один из «кактусов» чуть не угодил в него, но аналог нагнул голову, и только тогда я понял, что там торчит остроконечный выступ вроде шипа или рога. Насадив на него «кактус», аналог изогнулся и перебросил ловушку через себя, на поредевшие силуэты внизу.
Выскочив на ровную площадку перед шаром-спальней, он остановился сбоку от отверстия, чтобы поток ловушек проносился мимо. В этот момент поток иссяк.
Светящиеся линии силуэта потускнели, мигнули и исчезли – вновь став самим собой, я окинул взглядом лестницу.
Из двух десятков аналогов внизу осталось лишь двое. Один – Красная Шапка – спускался, второй, незнакомый мне, поднимался ему навстречу. Ничего, кроме лестницы и дымного шара на ее вершине, невозможно было разглядеть. Ступени поднимались из океана бушующей эссенции. Такого я еще не видел, разыгралась небывалая буря – наверное, все упорядоченные части Патины в округе порушились.
Два аналога медленно сходились, пока еще не вступая в схватку. Я вышел из Патины.
В реале лестницы не оказалось. У приоткрытой двери спальни оставался неширокий ровный участок коридора, дальше начинались развалины – обрушившиеся полы и стены образовали склон, над которым серело небо. Вечерние Кадиллицы были освещены догорающими пожарами. По руинам, перепрыгивая с камня на камень, спускался Красная Шапка. Почти у самой земли лежали трупы эплейцев, нанятый ими незнакомый колдун поднимался навстречу Шапке. Тот остановился, высокомерно скрестив руки на груди, поджидая противника.
Я сидел, привалившись к стене возле двери. В спальне стояла гробовая тишина. Было холодно, сквозь широкий пролом в коридор задувал ветер.
Сжав рукояти сабель, я поднялся. Глубоко вздохнул, повернулся и шагнул в спальню.
Широкая кровать под цветастым балдахином. На ней – Протектор.
Я пригляделся. Нет, она еще была жива.
Но она умирала.
Призрак и кол
1
Когда я попал сюда полгода назад, то почти не разглядывал спальню – на это просто не было времени. Общая картина осталась в памяти, но не подробности. Я шагнул вперед и остановился.
Эта роскошь казалась слишком яркой, слишком кричащей. Темный, очень пышный ковер с картиной: джунгли, свисающие с ветвей лианы, озерцо, на берегу его голый гоминид с пучком дротиков и бумерангом. Подсвечники – запрокинутые звериные головы с разинутыми пастями, из них торчат свечи, воск стекает в пустые глазницы и ноздри. Тяжелые портьеры, лепнина на потолке, статуи по углам, картины в рамах… Слева от кровати стояло кресло, рядом стол, за ним еще одно кресло, все это с изогнутыми золочеными ножками. В первом кресле находился Большак, привязанный к подлокотникам и ножкам. Он сидел, скрючившись, рот был приоткрыт, глаза обращены ко мне. Плечо, левая рука и подлокотник – в крови.
В кресле у стола расположился Самурай, перед ним стояло несколько горшков, рядом лежали туго набитые мешочки. Я примерно представлял себе, что в них – сухожилия и ушки, суставы, куски косточек,
