было тихо и пусто. Воздух застыл, листья на кустах не шевелились. Я глянул вверх – на небе ни облачка, хотя темное пятно в той стороне, где был океан, разрасталось.
– Если щас махаловка пойдет, так командую уже я, а не ты, – предупредил Сэмка с извиняющейся улыбкой. – И вообще, ты особо не трепыхайся.
– Да я и не собираюсь.
Дитен побренчал связкой ключей, выбрал самый длинный и склонился над замком. Как только в двери щелкнуло, один из бойцов оттолкнул Большака, распахнул дверь – но так, чтобы она не ударилась о стену, – и впрыгнул в полутемный коридор. Донесся шепот:
– Никого.
Один за другим остальные шагнули вовнутрь, а Большак опять присел на корточки под стеной.
– Туда не суйся, – посоветовал я ему, входя вместе с Сэмкой в «Неблагой Двор».
В конце коридора была еще одна дверь, приоткрытая. Тот, кто вошел первым, оглянулся, Маркелыч молча показал ему вперед. Боец кивнул и вместе с еще двумя скрылся. Спустя непродолжительное время до нас донесся приглушенный звук открывшейся парадной двери, затем – тихие шаги четверки бойцов Золотца.
– Слева здесь большой игорный зал, – прошептал я Сэмке на ухо. – Справа кухня, кажется, кладовые и лестница наверх.
Маркелыч подозвал Золотце и что-то скомандовал ему. Четверка заняла позиции возле массивных дверей, ведущих в игорный зал, но открывать их пока не стала.
– Пусть караулят, – прошептал Сэмка. – А мы на кухню прошвырнемся…
К моему удивлению, оказалось, что на кухне никого нет. В плите еще тлели угли, на разделочной доске, оплывая кровью, лежала небольшая туша. Бойцы разошлись, проверяя все углы, а мы с Сэмкой остановились на середине помещения, рядом с длинным столом. Все его ящики были выдвинуты, я увидел кучу ложек и вилок, какие-то половники, горшочки и ковшики, но почему-то всего один нож. Я взял его и сунул за ремень. Маркелыч с недоумением воззрился на меня.
– У тебя что, совсем ничего? – спросил он, и я покачал головой. – Что ж ты не сказал? Подкинули б тебе клинок какой-нибудь еще у хозяина.
Мы покинули кухню. Четверо вместе с Золотцем все еще стояли у дверей игорного зала, а мы начали подниматься по лестнице.
– Это нормально, что тут никого? – шепотом спросил Сэмка.
– Не знаю. Нет, вряд ли нормально. Скорее, как-то странно…
Наверху был просторный коридор с рядом дверей. Все закрыты, кроме одной, широко распахнутой. Идущий впереди человек посмотрел туда, отпрянул и тихо шикнул. Все остановились, Сэмка быстро прошел вперед и заглянул. Некоторое время он стоял неподвижно, затем повернулся ко мне, достал железную фляжку, отвинтил колпачок и отхлебнул.
– Будешь?
– Дай попробую.
Я приложил горлышко к губам, поперхнулся и вернул фляжку Сэмке.
– Гадость!
– Зато крепкое.
Маркелыч спрятал фляжку, постоял в задумчивости, пожал плечами и шагнул в дверь. Я зашел следом.
Это был кабинет – то ли всех владельцев «Неблагого Двора» разом, то ли одного из них. Вполне возможно, что это кабинет именно Тремора, который сидел в кресле. Не сполз он из кресла только потому, что был пригвожден к спинке стрелой, древко которой торчало из его груди.
Сэмка как-то вяло улыбнулся, вытер рукавом лоб и склонился над трупом.
– Платок тебе нужен, – произнес я, окидывая взглядом кабинет.
– Не-ка… – прошептал он и рывком выдернул стрелу. Тело Тремора резко подалось вперед, словно на мгновение ожило, и повалилось на ковер. Маркелыч мельком глянул на стрелу.
– Лук это, – сказал он. – Не самострел, лук.
– Откуда знаешь?
– Что я, не различу?.. – Он бросил стрелу в кресло и подошел ко мне. – Это кто?
– Тремор. Один из хозяев.
Веки Маркелыча опустились, рот он приоткрыл. На лбу блестели бисеринки пота.
– Щас начнется, – промямлил он.
– Что начнется?
– Вот увидишь, что-то щас будет. У меня завсегда… – он хлопнул себя ладонью по копчику, – …в заднице щекотно перед этим.
Мы вышли из кабинета и увидели, как по лестнице поднимается один из оставшихся внизу бойцов. Приложив палец к губам, он показал вниз и исчез.
– Возвращаемся, – скомандовал Маркелыч. – Но тихо.
Внизу, перед все еще закрытой дверью, Золотце к чему-то прислушивался. Когда мы спустились, он
