уж наверное узнал и привез с собой много новостей из Европы.
— Как же, Манассия, он не преминет сообщить тебе приятные новости!
— Правда, господин Бен-Зуф?
— Правда.
— Я не пожалел бы… — продолжал Исаак нерешительно, — нет… конечно… хоть я и бедный человек… я не пожалел бы нескольких реалов, чтобы поговорить с ним…
— Врешь! пожалел бы.
— Ваша правда! Но все-таки я бы заплатил, лишь бы поговорить с ним немедленно.
— Вот досада! — ответил Бен-Зуф. — К сожалению, наш путешественник очень устал и до сих пор спит.
— А если разбудить его?
— Хаккабут! — вмешался капитан Сервадак, — если вы вздумаете кого-нибудь здесь будить, я вас выставлю за дверь.
— Ах, господин губернатор, — заговорил Исаак еще более заискивающим, еще более умоляющим тоном, — я бы все-таки хотел узнать…
— Вы и узнаете, — ответил капитан Сервадак, — я даже настаиваю, чтобы вы здесь присутствовали, когда наш новый товарищ сообщит нам новости о Европе!
— И я тоже, Иезекииль, — добавил Бен-Зуф, — хочу поглядеть, какую ты скорчишь забавную рожу!
Исааку Хаккабуту не пришлось долго ждать. Как раз в эту минуту раздался нетерпеливый голос Пальмирена Розета.
На этот зов все сбежались к постели профессора: капитан Сервадак, граф Тимашев, лейтенант Прокофьев и Бен-Зуф, который с трудом удерживал Хаккабута своей могучей рукой.
Профессор еще не совсем проснулся и, вероятно, что-то спутав спросонок, кричал: «Эй, Жозеф! Черт тебя побери, скотина! Куда ты пропал, Жозеф!»
Очевидно, слугу Пальмирена Розета звали Жозефом, но он не мог прийти по той причине, что остался, вероятно, в прежнем мире. Столкновение с Галлией внезапно разлучило и, должно быть, навсегда хозяина и слугу.
Между тем профессор, окончательно проснувшись, продолжал кричать:
— Жозеф! проклятый Жозеф! Где моя дверь?
— Вот она! — отозвался Бен-Зуф. — Ваша дверь в полной сохранности.
Пальмирен Розет раскрыл глаза и, нахмурившись, пристально взглянул на денщика.
— Ты Жозеф? — спросил он.
— К вашим услугам, господин Пальмирен, — невозмутимо ответил Бен-Зуф.
— Так подавай кофе, Жозеф, — приказал профессор, — и сию же минуту.
— Есть подать кофе! — воскликнул Бен-Зуф, бегом устремляясь на кухню.
Тем временем капитан Сервадак помог Пальмирену Розету приподняться.
— Дорогой профессор, так вы узнали вашего прежнего ученика из лицея Карла Великого? — спросил он.
— Да, Сервадак, узнал, — ответил Пальмирен Розет. — Надеюсь, вы исправились за двенадцать лет.
— Совершенно исправился! — засмеялся капитан Сервадак.
— Отлично, отлично! — сказал Пальмирен Розет. — Но где же кофе? Без кофе голова плохо работает, а сегодня у меня должна быть ясная голова.
К счастью, тут появился Бен-Зуф, неся огромную чашку черного горячего кофе.
Выпив кофе, Пальмирен Розет встал с кровати, вошел в общий зал, рассеянно огляделся кругом и, наконец, опустился в кресло, лучшее из кресел, принесенных с «Добрыни».
Тут профессор, все еще храня угрюмый вид, заговорил торжествующим тоном, напоминающим все «all right», «va bene», «nil desperandum» его записок.
— Итак, господа, что вы скажете о Галлии?
Капитан Сервадак собирался было спросить, что же такое Галлия, но тут выскочил вперед Исаак Хаккабут.
При виде Исаака профессор снова нахмурил брови, как бы обиженный непочтительным обращением, и сердито спросил, отталкивая Хаккабута рукой:
— Это кто такой?
— Не обращайте на него внимания, — отвечал Бен-Зуф.
Но остановить Исаака и помешать ему говорить было не так-то легко. Упрямец снова принялся за свое, нимало не заботясь о присутствующих.
— Сударь, — начал он, — во имя бога Израиля, Авраама и Иакова, скажите, какие новости вы привезли из Европы?
Пальмирен Розет привскочил в кресле, словно его что-то укололо.
— Новости из Европы? — воскликнул он. — Он хочет знать новости о Европе!
— Да… да… — повторил Исаак, Цепляясь за кресло, так как Бен-Зуф пытался силой оттащить его от профессора.
— А для чего вам это нужно? — спросил Пальмирен Розет.
— Чтобы возвратиться туда.
— Возвратиться в Европу! Какое у нас нынче число? — спросил профессор, обернувшись к своему прежнему ученику.
— Двадцатое апреля, — отвечал капитан Сервадак.
— Так вот, сегодня, двадцатого апреля, — заявил с сияющим лицом Пальмирен Розет, — Европа находится от нас на расстоянии ста двадцати трех миллионов лье!
Исаак Хаккабут всем своим видом изобразил такое отчаяние, словно сердце его разрывалось на части.
— Как так? — удивился Пальмирен Розет. — Разве вам здесь ничего не известно?
— Вот что нам известно! — сказал капитан Сервадак.
И в немногих словах он рассказал профессору обо всем, что произошло после ночи 31 декабря, о том, как «Добрыня» отправился в плаванье, как они обследовали остатки суши, то есть Туниса, Сардинии, Гибралтара, Форментеры, как трижды подряд в их руки попадали чьи-то записки, как, наконец, они переселились с острова Гурби на Теплую Землю и сменили прежнее убежище на Улей Нины.
Пальмирен Розет не без нетерпения выслушал этот рассказ. Затем, когда капитан Сервадак умолк, он спросил, обращаясь ко всем присутствующим:
— Как вы думаете, господа, где вы теперь находитесь?
— На новом астероиде, который вращается в пределах солнечной системы, — отвечал капитан Сервадак.
— А что же, по-вашему, представляет собой этот новый астероид?
— Огромный обломок, оторванный от земного шара.
— Оторванный? Ах вот как? Скажите пожалуйста! Обломок земного шара! А почему, по какой причине он оторвался?
— От столкновения с кометой, которой вы, дорогой профессор, дали имя Галлии.
— Так нет же, господа, — объявил Пальмирен Розет, вставая с кресла. — Дело обстоит гораздо лучше!
— Гораздо лучше? — живо спросил лейтенант Прокофьев.
— Да, — продолжал профессор, — да! Совершенно справедливо, что неизвестная комета столкнулась с Землей в ночь с тридцать первого декабря на первое января в два часа сорок семь минут тридцать пять и шесть десятых секунды пополуночи. Но она только слегка задела Землю и унесла с собой лишь несколько частиц ее поверхности, те самые, что вы нашли за время морской экспедиции.
— В таком случае, — воскликнул капитан Сервадак, — мы находимся сейчас…
— На светиле, которому я дал имя Галлии, — с торжеством объявил Пальмирен Розет. — Вы находитесь на моей комете!
