хорошо видны их лица. В выражениях этих лиц присутствовало нечто общее.
Оба отрешенные и слегка безумные. Нет, не безумные — скорее не от мира сего. Глаза, хоть и раскрытые, смотрели, казалось, на что-то, видимое только им. Я перевел взгляд на то, что происходило в клетке.
Там лярва дралась с мантикорой.
Никогда не замечал особой эстетики в том, как два живых существа молотят друг друга. Но в этой схватке было определенное изящество.
Лярва предпочитала передвигаться на всех четырех лапах. Шкура нежно-зеленого цвета — ее не пробивала даже пущенная из самострела с близкого расстояния стрела — лапы и голова, как у большого морского ящера. На голове изогнутые рога. Когда она разинула пасть, показались ряды мелких зубов и пара длинных клыков. Очень тонкий, подвижный язык в локоть длиною метнулся из пасти вместе с еле заметной розовой струей, которая попала в лицо мантикоры.
Именно в лицо, не в морду. Странное сочетание человеческих и звериных черт, массивный нос и высокий мощный лоб, глаза под насупленными бровями, поджатые в напряжении губы — все в обрамлении огненно-рыжей, словно объятой пламенем великолепной гривы волос. Перепончатые крылья и скорпионий хвост. Очень опасное существо, к тому же раза в два крупнее и тяжелее лярвы. Я даже удивился, с чего это им позволили выступать в единоборстве?
Позади клетки на треноге висел бронзовый гонг, такой древний, что его покрывал зеленоватый налет. Рядом с гонгом стоял орк. Он поднял длинную палку с утолщением на конце и ударил. Бам-м! — разнеслось над ареной.
Мантикора фыркнула, развернулась и с кошачьей грацией скользнула к тому углу клетки, где сидел толстяк-гоблин. Лярва изогнула шею, лизнула себя под мышкой и на кривых мощных лапах грузно потопала к своему углу. Я стоял, наблюдая, как толстяк-гоблин распахнул дверь и вошел внутрь, разворачивая полотенце размером с простыню. Его лицо оживилось, стало не таким отрешенным. Мантикора улеглась, положив голову на передние лапы, гоблин набросил на нее полотенце и стал вытирать красную шерсть. Зрители за клеткой громко переговаривались, обсуждая ставки. Из рядов над ними что-то кричали. Серый туман все так же медленно стекал по рядам, образуя у основания Капища клубящееся дымное озеро. Бам- м!
— Дек'Унер против Ат'Ланчи. Пятый раунд! — проорал орк с палкой.
Мантикора тихо рыкнула и метнулась в клетку навстречу медленно семенящей лярве. Обе тут же сцепились, и, несмотря на скудное освещение, у меня зарябило в глазах от быстрого мельтешения зеленого и красного. Я отвел взгляд, выискивая проход, через который бойцы попадали на арену. Капище взревело.
Удивительно — лярва таки завалила мантикору. Та упала на спину, а лярва встала на задние лапы и правой передней съездила соперницу по челюсти — движение, в котором причудливо соединилось человеческое и звериное.
Зрители дружно завопили, орк с палкой ударил в гонг.
— Победили Ат'Ланчи!
Гном выпустил лярву наружу, и вдвоем они спустились по короткой лестнице в проход между рядами. Я покачал головой, разглядывая поверженную мантикору, гоблина-толстяка, сидящего рядом с ней и, кажется, тоже почти потерявшего сознание. Вокруг них суетились люди и орки. Я пошел за победителями, а навстречу из прохода уже выбегали две другие пары — анталоп и энфилд, двое «тел» в сопровождении своих «голов», орка и лепрекона.
Под амфитеатром протянулось несколько освещенных факелами коридоров. Гул голосов, холодный сырой воздух, каменные стены, скрытый туманом пол. Туда-сюда сновали орки — хозяева Капища. Обычно орки работают мелкими лавочниками, чиновниками городского совета, служащими торговых домов и порта. Но оркский клан Бастка, самый влиятельный в Кадиллицах, издавна владел Капищем и упорно сопротивлялся стремлению организованных банд вроде ребят Пена Галата завладеть процветающим доходным предприятием.
Мимо прошло несколько гоблинов и людей. Я пересек коридор, толкнул дверь и попал в просторную комнату. В дальней ее части имелся неглубокий бассейн, Ланчи как раз устраивалась на отдых, сидя на его краю и свесив передние лапы в воду.
— Привет, Ат, — сказал я.
На самом деле он не был гномом. Гномы совсем не такие, они обычно на голову выше и к тому же более коренастые и крепкие. Человек-карлик, который как раз залезал в одно из пары кресел перед низким столиком, напоминал ребенка с лицом взрослого. Тщедушный, с тонкими недоразвитыми ручками и кривыми ножками, с узкими плечами и непропорционально крупной лысой головой. На темени его виднелась метка, но не такая, как у меня на запястье. Очень большая и неправильной формы, словно голову облили чем-то темно-розовым, и оно застыло.
Ат еще не полностью вышел из Патины. Он бездумно уставился на меня, не узнавая, откинулся в кресле, медленно поднял руку и прикоснулся к пятну на голове.
Серый туман, магическая основа Капища, поддерживавшая его в первозданном виде, был и здесь. Он пошел волнами, омывая мои щиколотки, когда Ат дотронулся до метки. Карлик моргнул. Еще мгновение лярва двигалась осмысленно, а затем тяжело опустилась в бассейн, булькая водой и разбрызгивая темную воду.
Ат сказал:
— Эге, да это ж Джа… Давно здесь? Пить хочет? Пусть садится, Ат сейчас что-нибудь…
— Расслабься, — перебил я. — Отдыхай, я сам.
Я прошел к шкафчику возле бассейна, достал пару стаканов и, поколебавшись, выбрал одну из бутылей.
— Эй, Ату что-нибудь покрепче. — Когда я вернулся к столу и поставил стаканы, карлик вдруг быстро закивал, тыча коротким пальчиком мне в грудь. — То-то перед боем Ат смотрит — кто-то в Патине есть, заглядывает, ищет Ат'Ланчи. Это Джа был? Старина Джа…
Он заговаривался. Когда Ат через Патину руководил Ланчи, с ним вообще невозможно вести нормальную беседу. Да и сразу после выхода он еще некоторое время плохо соображал.
— Пей, — сказал я, всовывая стакан в сморщенную ручку.
Карлик вцепился в него и залпом осушил. Ланчи приподнялась в бассейне и махнула передней лапой, плеснув на меня водой. Я погрозил ей пальцем, она, выпростала тонкий язык, помотала им, словно змея хвостом, и снова опустилась в воду.
— Эге, да это ж Джа? — спросил Ат и уставился в свой стакан. — То-то я гляжу, кто-то ищет через Патину. Джа хочет выпить?
Я опять наполнил стакан, карлик осушил его и вдруг съежился, беспомощно вертя головой.
В двери появился гоблин-толстяк, «голова» мантикоры. Его все еще покачивало после финального удара лярвы. Он сделал два неверных шага и сказал:
— Ну, сука, и вмазал! До сих пор в башке звезды. — Гоблин швырнул на стол громко зазвеневший мешочек. — Держи.
Ат выпрямился в кресле, посмотрел на гоблина, потом на мешочек.
— Все как договаривались, Дек, — сказал он спокойно. — Ты доволен?
Дек подумал, покосился на лярву и неопределенно махнул рукой.
— А чтоб его…
— Что? — спросил Ат.
Гоблин мотнул головой и вышел.
Карлик подтянул к себе мешочек, раскрыл его, пересчитал содержимое и бросил взгляд на меня.
— Эге, это ты, Джа? Давно здесь? — Тут он увидел стакан в своей руке и полупустую бутылку на столе. — А, понятно. Хочешь выпить, Джа?
— Не хочу. — Я сел во второе кресло. — Очухался?
Он замер, прислушиваясь к своим ощущениям, потом оглянулся на лярву. Та неподвижно лежала в бассейне, только рога торчали над водой.
— Эй, я чего-то тебе не то наговорил? — забеспокоился карлик. — Ты не обижайся, если что. Знаешь,
