золотыми, алыми и серебряными нитями была вышита картина: раскоряченный на дыбе обнаженный молодой орк, голова запрокинута, рот разинут в крике, а позади стоит полузверь с бичом в лапах. Маркелыч извивался под покрывалом, оттуда доносилось его мычание и шел дым. Я приподнялся, услышав одновременно раскат грома из окна и сухой треск со стороны коридора. От двери во все стороны побежали трещины, потом треугольный кусок стены с дверным проемом посередине начал медленно заваливаться внутрь.
Сэмка уже не горел. Сдернув покрывало, я подхватил его под мышки и поволок вокруг кровати в сторону окна.
Падающий участок стены вдруг вспыхнул синим пламенем, причем — весь разом, одновременно.
Я еще успел различить, что в коридоре позади него на полусогнутых ногах, с каждым шагом кренясь все сильнее, бредет фигура в черной коже, и головы у нее нет, а потом горящая стена рухнула на аскетку.
Верхняя, сужающаяся часть стены оторвалась. Я повалился спиной назад, укладывая Маркелыча на пол. Вращаясь, весь обвитый космами дыма и синими языками пламени клиновидный кусок стены пронесся параллельно полу, обдав нас волной жара. Грохот совпал с появлением в коридоре Микоэля Неклона. Тут же с другой стороны появился и Красная Шапка, но я уже не смотрел на них — повернувшись, я обнаружил пролом, который возник в противоположной стене спальни.
Я вскочил и поволок мычащего от боли Сэмку.
Но это был не пролом, оказалось, что платяной шкаф, от которого теперь остались обломки, скрывал дверцу в стене и потайной ход. Слыша за спиной визг Красной Шапки, я втащил Маркелыча в проход и, спотыкаясь о дымящиеся обломки шкафа и скользкие ступени, стал подниматься. Лестница заканчивалась длинным помещением с таким низким потолком, что выпрямиться здесь было невозможно.
Сэмка идти не мог. Пригибаясь, разбрасывая ногами какую-то рухлядь, я волок его через помещение. Мы уже забрались на вершину здания, раскат грома прозвучал совсем близко. Я отпустил Маркелыча — он тут же упал — и сдвинул засов на неприметной двери.
Створка распахнулась с трудом, словно ее удерживала тугая пружина. Порыв ветра швырнул в лицо капли дождя. Как только мы очутились снаружи, дверь сама собой с громким скрипом закрылась. Я увидел, что мы покинули бельведер, но местонахождение двери снаружи невозможно разглядеть — на шершавой поверхности стены не было щелей.
Обхватив Сэмку обеими руками, я пошел вперед, с трудом преодолевая встречный ветер. Выступы и надстройки образовали здесь лабиринт. Мы шли минуту или больше, и черное небо над нами то и дело рассекали молнии. Сквозь шум дождя и гром доносились скрип и бряцание.
Лабиринт закончился: пустое обширное пространство впереди, ограниченное каменным бордюром. Я дышал тяжело, сердце колотилось. Когда поудобнее перехватил Маркелыча, его лицо обратилось ко мне — шея и нижняя часть, до носа, были обожжены, но глаза и лоб почти не пострадали. Он пытался что-то сказать, шевеля жирными потрескавшимися губами, но я ничего не понял. Я поволок его дальше, чувствуя, как дрожат руки, а ноги подгибаются. Слишком он был тяжелым.
Когда мы оказались уже возле бордюра, молния с шипением рассекла мрак прямо над нами, и грохот ударил по крыше, словно кулак великана, так что все вокруг содрогнулось. В слепящем белом свете я увидел две фигуры, выбравшиеся из лабиринта на свободное пространство. Я бросил Сэмку животом на бордюр и посмотрел вниз.
Там распростерлись сотни крыш и мостовых, полускрытых пеленой дождя. Отсюда были видны все Кадиллицы — мы достигли самой высокой точки города, выше нас было только небо.
Выше крыш. Гром и молнии
Сэмка лежал, не шевелясь, голова свесилась вниз. Я повернулся, и тут по небу опять полоснула молния.
Два силуэта медленно приближались. Кардиган Неклона потемнел от воды, а вокруг черного наряда эльфа разлетались брызги — кожа не промокала. Они пересекли половину расстояния, которое отделяло их от бордюра, и остановились. Дождь наполнял все вокруг шелестом, холодная вода текла по моему лицу.
Неклон указал на Сэмку и громко произнес:
— Мертв ли он?
Голос у него был певучий и сильный, молодой.
— Еще нет, — прокричал я в ответ.
— Что ж, тогда он пригодится для опытов мне.
Маркелыч, наверное, услышал. Он уперся руками в бордюр, пытаясь приподняться, но тут же опять упал. Его голова свесилась, почти касаясь лбом наружной стороны стены.
— Фиала где? — спросил Неклон.
— Что?
— Заклинание в фиале спрятано. Где она?
Я покачал головой.
Неклон пошел вперед, эльф Призрак тоже. Несмотря на шелест и свист ветра, я слышал, как он идет:
Только сейчас вокруг было не кладбище — крыша Большого Дома.
Они остановились, когда я взобрался на бордюр и покачнулся от порыва ветра.
— Не знаю.
— Врешь ты, — уверенно произнес Неклон. — Там лежала аскетка, ее заметил я. На Ван Берга она работала, ты тоже? Фиала была у нее.
— Нет. — Чтобы ветер не сдул меня с бордюра, я широко расставил ноги. — Она успела сказать только, что спрятала фиалу где-то в городе.
Он вопросительно смотрел на меня.
— Не знаю где. Она умерла прежде, чем рассказала.
Склонив голову, Неклон обдумал мои слова. Призрак молчал.
— Нет, врешь, — повторил колдун. — Не верю тебе, младший Дэви. Мы бы выследили тебя все равно, час назад Дитен Графопыл отдал нам слепок твоего аналога, который хранился в его лавке. Через Патину по метке я теперь всегда смогу найти тебя. Эльф же этот… — он взглянул на Призрака, и тот оскалился в звериной гримасе… — любит резать. Медленно. Нежно. Да и я не прочь поработать крючками и лезвиями. Тебе я жизнь не предлагаю, младший Дэви. Но ты можешь умереть в мгновение — если скажешь, где аскетка спрятала фиалу. И ты можешь умирать долго — дни, недели, месяцы даже — и все равно в конечном счете скажешь. Выбирай.
Я возразил:
— Ничего не добьетесь. Я не знаю, где заклинание, что толку пытать?
— Нет? Возможно, ты и не врешь, хотя не верю тебе я. Ну, тогда мы займемся вами обоими ради удовольствия собственного.
Сэмка что-то тихо и жалобно прохрипел и вновь попытался приподняться. Рамы с изуродованными телами в подвале Большого Дома напугали его куда больше, чем меня…
Очень сильный порыв ветра чуть не сбросил меня с бордюра, и я присел, ухватившись за него руками, вполоборота к Неклону и Призраку. Город подо мной был темен. Вода клокотала в канавах, бурлила в сточных трубах и на крышах, скрывала все внизу. С пронзительным свистящим шипением молния возникла далеко в стороне — разветвляющаяся сеть зигзагов протянулась от широкого ствола почти до городских крыш. Белый свет мгновенно растекся внизу, озарив весь город. Он ярко высветил силуэты домов, окна и двери, коньки крыш, изогнутые улочки, порт, берега реки, пронзил глубину пространства под стеной Большого Дома — до самой мостовой. Я посмотрел вниз, в океан молочной белизны, перевел взгляд на Неклона с Призраком, которые подходили к бордюру, и сказал: «Не получится», — но мои слова заглушил пришедший вслед за молнией гром. Словно что-то взорвалось, а потом дробно и тяжело загрохотало по крышам, прошло лавиной вдоль города и стихло, утонув в реке. Я взял Сэмку за щиколотки и перевернул его, сбрасывая с бордюра.
Противникам оставалось пройти совсем ничего. Неклон успел понять, что происходит, и вскинул обе руки, а Призрак прыгнул, пытаясь схватить меня, но я не стал медлить — шагнул следом за Сэмкой.
