— Да ничего. Власти не осталось, по-моему. А военные… электроника же почти не действует, поэтому они не смогли толком сопротивление оказать.
— Ага! — произнес Яков Афанасьевич, со значением оглядывая присутствующих. — Ведь я говорил — это ЭМИ! Вражеское оружие! Электромагнитным импульсом НАТО сначала вывело из строя…
— Погоди со своим импульсом, — перебил председатель и снова обратился к Киру: — Значит, город подавлен?
— Ну… можно и так сказать. Подавлен, да. Кто может, пытается уехать…
Кир не договорил — вдоль купола над ними скользнула молния, распалась десятками бешено извивающихся тонких хвостов и пропала. Сухой неприятный треск долетел сверху.
Модест сморщился, скривился весь, присел даже слегка, исподлобья глядя в небо. В глазах его отразился целый букет чувств: недоумение, растерянность, страх…
Остальные тоже уставились вверх. Девушка в платке прижалась к рыжему парню. На телеге захныкал ребенок, и бородатый Глеб — кажется, единственный в обозе взрослый, который не покинул свое место, чтобы поглазеть на Кирилла — принялся успокаивать его таким угрюмым голосом, что дите заплакало еще громче.
— А здесь молнии ниже, — отметил Кирилл. — Наверное, я таки правильно рассчитал…
— Что вы рассчитали? — немедленно заинтересовался агроном. — Мне это крайне интересно — вы кажетесь образованным человеком, как вы думаете…
— Оружие? — перебил Модест, в упор глядя на Кирилла. — Имеется?
— Нет, у меня только…
— А вон сабля, — подал голос рыжий, махнув длинной рукой на багажник 'горца'.
— …катана, — заключил Кирилл. — Еще нож.
— Нож, м-да, — председатель качнул головой, развернулся и зашагал обратно к трактору. — Всем садиться! А ты, парень, можешь с нами, раз уж Глеб колесо тебе…
— Ко мне, ко мне можно, — засуетился агроном. — И рюкзак свой не забудьте, у меня места хватит…
Люди стали расходиться. Кирилл, совсем не уверенный в том, что ему хочется присоединяться к этой компании, отстегнул ремень багажника и взялся за рюкзак.
Вверху снова блеснула молния. В городе они вспыхивали неслышно, но здесь купол был гораздо ниже, и до земли долетал сухой треск. Модест, не успев забраться в трактор, остановился и замер, склонив голову, ссутулившись… и все вокруг остановились, с непонятным Кириллу выражением глядя на председателя. Тот постоял немного, оглянулся и спросил:
— Так что ты там рассчитал, парень?
— По-моему, диаметр этого купола где-то сто двадцать километров, — пояснил Кир, натягивая лямки рюкзака на плечи. — И граница его на севере проходит в районе водохранилища. Может, прямо по воде. Или за берегом, точно трудно сказать.
Модест кивнул и, скрипя сапогами, полез в кабину.
— Ну вот сейчас и узнаем, — Яков Афанасьевич, ухватив Кира за рукав, повлек его за собой. — Садитесь, Кирилл, а то в мой 'хаммер-мини' почему-то никто больше не захотел, хотя места хватает…
Места в чудо-машине агронома хватило ровно для того, чтобы сесть, упершись коленями в дребезжащую железную 'торпеду', и кое-как засунуть рюкзак себе под ноги. Пока Яков разводил пары, Кир огляделся и прикинул, что 'хаммер-мини' склепан из древней 'победы', при участии 'чайки' и еще как минимум двух-трех моделей, причем все они были чуть ли не сталинских времен. Колеса казались чересчур велики для такого небольшого салона, а задние сидения отсутствовали — прямо за спинками передних начинался открытый багажник, забитый какой-то рухлядью. В потолке был криво прорезан люк, закрытый круглой крышкой из-под большой кастрюли, в народе именуемой 'вываркой', на единственной петле.
Издав серию неописуемых звуков, 'хаммер-мини' покатил вслед за трактором. Из прицепа его на Кира глядели дети и взрослые, первые — с любопытством, вторые — с плохо скрываемой растерянностью и страхом. Кирилл оглянулся на запряженную пегой кобылой телегу Глеба. Только сейчас он понял, что там, кроме бородатого механика и троих детей, больше никого нет — то есть нет никаких женщин. Он уже открыл рот, чтобы задать вопрос агроному, но тот заговорил сам:
— Вы, Кирилл, не думайте, что в какой-то цирк-шапито попали. Мы все нормальные люди, просто сейчас очень уж напуганы.
— А вот председатель ваш… — начал Кир.
— Заметили, как Модест из-за молний дергается? Он, понимаете, такое в свое время пережил… У него сестру младшую молния убила. Год назад это было, в поле за деревней нашей, в грозу сильную. Прямо у него на глазах — бах! — и нет Маши, — Агроном махнул рукой, 'хаммер-мини' дернулся, и Кир стукнулся коленями о 'торпеду'. Щелкнув, сама собой откинулась дверца 'бардачка'. Внутри лежал большой огурец и нечто, завернутое в жирную от масла бумагу. В кабине запахло копченой колбасой.
— Маша, сестра Модеста, женой Глеба нашего была, — продолжал Яков Афанасьевич, небрежно захлопывая 'бардачок'. — Остался он один с тремя детьми… Но Глеб-то — что… Глеб такой барсук по жизни, угрюмый тип, неразговорчивый, а вот Модест… Вы не поверите — он весельчаком был, говорливым, с огоньком мужик, а теперь вот тоже молчуном стал. И молний боится. Но я не о том поговорить хотел, Кирилл, вы скажите, вот это вот — агроном ткнул пальцем вверх. — Что оно, по-вашему, такое?
— Купол, — сказал Кир. Глаза у него слипались, голова сама собой то клонилась на грудь, то откидывалась на спинку.
— Но откуда он взялся? Ведь это я так при народе говорю, что, мол, НАТО, чтоб привычное для них что-то было, чтоб паники поменьше, но на самом деле…
Уловив в голосе Якова Афанасьевича новые интонации, Кирилл через силу раскрыл глаза и глянул на него. И понял, что первое его впечатление было обманчиво — толстый агроном совсем не так прост, как кажется поначалу.
— На самом деле, — продолжал Яков Афанасьевич, — я не знаю, что думать. Это второй раз в моей жизни, когда я просто не знаю, что думать. Иногда словами нельзя описать… Их просто не хватает, нет таких слов. Сейчас как раз подобный случай.
— Вы видели варханов? — спросил Кир.
— Варханов?
— Мне кажется, они так себя называют, но могу и ошибаться. Люди в противогазах. Хотя теперь они их сняли.
— Противогазы, — кивнул агроном, поворачивая вслед за трактором. — Конечно, мы их видели, Кирилл. Они же напали на наше Жаково.
— Когда это произошло?
— Посреди ночи. Началось что-то несусветное… Никто не спал, конечно, ведь мы видели купол. Модест собрал всех в клубе, сказал, что пытается поговорить с городом, с администрацией, но связи нет… Мобильные не действовали. Потом за деревней, то есть за нашим полем, возникло что-то такое зеленое, вытянутое, ну вроде облака… — преодолев поворот, Яков Афанасьевич повернулся к пассажиру. — В Москве вы наблюдали подобные образования?
— Видел несколько, — Кир снова прикрыл глаза, откинувшись на спинку. — Одно появилось прямо на Красной площади. И оттуда вышла целая армия.
Агроном после этого надолго замолчал, и Кир уже начал уплывать, звуки стали тягучими и очень далекими, но тут Яков Афанасьевич заговорил снова:
— Так что же, Кирилл, значит, Кремль тоже… А?
— Да, — ответил Кир. — В смысле — нет больше Кремля. Я так думаю.
— М-да…
— А что у вас в Жаково случилось?
— Когда мы были в клубе, появились эти, как вы говорите, варханы, на необычных машинах. С них открыли огонь. Убили несколько человек, другие разбежались. У меня сложилось впечатление, что к нам заехал какой-то патруль, и они не стремились захватить поселок, не планировали уничтожение всех гражданских. Скорее это была такая… мимоходная акция устрашения.
Кирилл, приоткрыв левый глаз, снова искоса глянул на агронома. Сколько тому лет? Лицо гладкое,
