должны знать. А там будет видно, что делать.
В ожидании дальнейших событии «Электро-2» укрылся в одной из маленьких бухточек побережья, возле устья реки Тетуан, откуда По первому сигналу должен выйти в море.
Эта ночь на постоялом дворе показалась бесконечной доктору и Петеру Батори. А если Пескад и Матифу когда-нибудь мечтали спать на кроватях с фаянсовой инкрустацией, то на этот раз их желание исполнилось.
На другой день Луиджи и Пескад отправились прежде всего на базар, куда уже стекались со всех сторон горожане. Пескад знал Намир, которую много раз видел в Рагузе, когда она выслеживала кого-нибудь на улицах города по поручению Саркани. Возможно, он встретит её здесь, беды в этом не будет, так как Намир не знает его, и Пескаду останется только последовать за марокканкой.
На главном базаре Тетуана теснятся лавчонки, сараи, навесы и низкие грязные лачуги, разделённые узкими сырыми проходами. Куски разноцветного холста, натянутые на верёвках, защищают торговцев от палящих лучей солнца. В полутёмных лавках продают вышитые шёлковые ткани, разноцветный позумент, домашние туфли, кошельки, бурнусы, посуду, драгоценности – ожерелья, браслеты и кольца, всевозможные изделия из меди – люстры, курильницы, фонари, – словом, все те предметы, которые можно приобрести в магазинах больших европейских городов.
На базаре уже толпился народ. Люди спешили воспользоваться утренней прохладой. Сновали взад и вперёд мавританки, закутанные в покрывала до самых глаз, еврейки с открытыми лицами, арабы, кабилы, марокканцы, можно было также встретить и европейцев. Вот почему Луиджи Феррато и Пескад не опасались привлечь к себе внимание.
Целый час бродили друзья по базарной площади, надеясь встретить Намир в этой пёстрой толпе. Напрасно! Марокканка так и не показалась, не видно было и Саркани.
Тогда Луиджи решил расспросить полуголых мальчишек, которыми кишат все марокканские базары, причём разнообразные типы этих детей свидетельствуют о смешении всех африканских рас от горного хребта Эр-Риф до границ Сахары.
Сначала никто не мог ответить на его вопросы. Наконец, юный кабил лет двенадцати, с подвижным лицом парижского гамена, заявил, что знает дом марокканки, и предложил за несколько мелких монет проводить туда иностранцев.
Предложение было принято, и все трое направились по запутанным уличкам, ведущим к городским укреплениям. Минут через десять они добрались до пустынной части города, где редкие низкие домишки выходят на улицу глухими стенами без единого окна.
Между тем доктор и Петер Батори с лихорадочным нетерпением ждали возвращения Луиджи и Пескада. Раз двадцать они порывались выйти из «фонды» и отправиться на поиски. Но Саркани и марокканка знали в лицо обоих. Неожиданная встреча могла спугнуть негодяя и его наперсницу, а разыскать их вновь было бы нелегко. Итак, доктор и Петер остались дома, хотя они места себе не находили от беспокойства. В девять часов Луиджи и Пескад вернулись на постоялый двор.
При виде их опечаленных лиц нетрудно было догадаться, что посланцы принесли дурные вести.
В самом деле, Саркани и Намир в сопровождении неизвестной молодой девушки покинули Тетуан пять недель тому назад, оставив дом под присмотром какой-то старухи.
Доктор и Петер, не ожидавшие такого удара, были буквально сражены.
– Однако причину этого отъезда легко понять! – заметил Луиджи. – Саркани, наверно, опасался, как бы Силас Торонталь из мести или по какой-нибудь другой причине не выдал его убежища!
До сих пор доктор Антекирт, неустанно преследовавший предателей, ни разу не усомнился в своих силах. Но теперь, когда ему предстояло вырвать из рук Саркани родную дочь, он потерял прежнюю уверенность!
И всё же они с Петером решили тотчас же отправиться в дом Намир. И не только для того, чтобы предаваться воспоминаниям о Саве. Быть может, какая-нибудь мелочь подскажет им, что сталось с молодой девушкой? Быть может, старая еврейка, которой поручено стеречь это жилище, сообщит, или, вернее, продаст, пришельцам сведения, необходимые для дальнейших поисков?
Луиджи тотчас же отвёл их в дом марокканки. Доктор, говоривший по-арабски так, словно он родился в пустыне, выдал себя за друга Саркани. По его словам, он был проездом в Тегуане и очень хотел бы повидать приятеля или хотя бы осмотреть его дом.
Сначала старуха заупрямилась, но, получив горсть цехинов, сразу стала любезнее. А главное, согласилась отвечать да вопросы, которые задавал ей доктор под видом живейшего участия к Саркани.
Девушка, привезённая марокканкой, должна была выйти замуж за Саркани. Брак этот был давно решён, и, по всей вероятности, свадьба состоялась бы в Тетуане, если бы не поспешный отъезд жениха с невестой и Намир. За время, проведённое в Тетуане, то есть за три месяца, девушка ни разу не выходила из дома. Говорили, что в жилах её течёт арабская кровь, но старуха считала её европейкой. Впрочем, она видела девушку очень редко, лишь в те дни, когда марокканка отлучалась из города, и ничего больше не могла сказать о ней.
На вопрос, куда Саркани увёз обеих женщин, старуха ничего не ответила. Она знала только, что они уехали недель пять назад с караваном, который шёл на восток. Теперь дом находится под её присмотром, и она должна здесь жить до тех пор, пока Саркани не продаст его. Из этих слов можно было заключить, что негодяй не собирается возвращаться в Тетуан.
Доктор холодно выслушивал ответы старухи и тут же переводил их Петеру Батори.
Ясно было одно: Саркани не сел на пакетбот, заходящий в Танжер, не отправился он и по железной дороге, конечная станция которой находится в Оране. Он присоединился к каравану, уходившему из Тетуана… Но куда? В какой-нибудь оазис, затерянный в пустыне, или ещё дальше в глубь этой полудикой страны, где Сава будет окончательно в его власти? Как знать? На дорогах Северной Африки трудно найти следы каравана.
Доктор стал ещё настойчивее расспрашивать старую еврейку. Дело в том, что он получил важные для Саркани новости, речь идёт о продаже дома, от которого друг хочет отделаться. Но, как ни старался доктор, он ничего больше не выведал. По всей вероятности, старуха не знала, куда бежал Саркани, чтобы ускорить развязку этой драмы.
Доктор, Петер и Луиджи попросили разрешения осмотреть дом, устроенный по арабскому обычаю так,
