были парой, мы просто немного поиграли в любовь, но наша игра затянулась. Он никогда не изменится, он как дикое животное, которое нельзя приручить до конца. И в нашей постели всегда будут появляться все эти Маши, Глаши и Светы!» Мне было трудно дышать, я хотела только одного — исчезнуть, испариться из этой чужой квартиры. В комнату вошел Игорь.
— Детка, ну что ты… Тебе не понравились девчонки? Прости, я должен был тебя предупредить. Но это же просто игра, ты же знаешь, в моей жизни есть место только для одной женщины.
— Да, только в твоей кровати слишком много вакантных мест! — зло закричала я.
— Я всегда был таким. — голос Игоря внезапно сталь холодным, как лезвие на морозе. — Я пытался объяснить тебе это. И я не изменюсь. Тебе придется принять меня таким, какой я есть, или…
— Или?! — мы смотрели друг на друга почти с ненавистью.
Он развернулся и вышел из комнаты, а я легла в кровать и накрыла голову одеялом. Всю ночь я слышала из соседней комнаты смех, стоны и скрип кровати. На душе у меня скребли кошки, видимо, закапывая то, что насрали.
Утром я собрала вещи и вернулась в свою коммуналку.
Глава 25. Взрослые игры
Cavid Hesenov, 34:
«Вы Ангел… А у меня большой хуй!»
Сказать, что мне было плохо, не сказать ничего. Я приходила на работу, методично выполняла поручения начальства, но я плохо помню тот период моей жизни. Я жила, будто во сне. Оказалось, что уйти от Игоря было легче, чем забыть его. Я не могла есть, спать и дышать. Мне уже не казалось таким ужасным его пристрастие к толстым теткам в нашей постели. Я была готова простить ему все, но он не звонил. А моя гордость не позволяла мне набрать его номер.
Черт, почему, когда мне хреново, у меня почти эксгибиционистская потребность кому-нибудь об этом сообщить?! Причем, мне на хрен не нужно сочувствие этого кого-нибудь, мне просто нужно, чтобы об этом знал кто-то еще… Глупость какая-то, но именно эта потребность выплеснуть накопившееся на душе дерьмо опять привела меня на сайт…
Но это не помогло — все мужики казались мне тупыми уродами, и никто даже близко не мог сравниться с Игорем. Но тем не менее, я упорно переписывалась, назначала свидания, на которых, напившись, плакала на плече очередного ухажера, жалуясь, что «жизнь — дерьмо».
Через месяц, когда моя боль стала притупляться, и я перестала вздрагивать от каждого телефонного звонка, Игорь неожиданно объявился. Возвращаясь домой с работы, я заметила его машину, припаркованную у подъезда. Я подошла, открыла дверь и села рядом с ним. Мы молчали.
— Как ты? — спросил, наконец, Игорь.
— Уже нормально, — тихо ответила я.
— Я виноват, наверное. Но я мужчина. Ты же сама говорила, что мужчины неисправимы.
— Да, я говорила, но при этом надеялась на чудо.
— А чуда не произошло… — усмехнулся он и мы опять замолчали.
— Давай на дачу съездим, — неожиданно предложил Игорь.
— У тебя есть дача? — удивилась я.
— Да, есть. Не совсем дача, это дом моей матери. Она в отъезде, и мы могли бы провести время там, вдвоем.
Я подумала, что Игорь никогда не говорил о своей матери, мне даже казалось, что она умерла. А ему и в голову не приходило познакомить нас.
— Хорошо, давай съездим.
— Помнишь свою фотосессию? Ты там была в образе такой очаровательной школьницы. Мне очень понравилось. Ты могла бы одеться так для меня?
— Хорошо, я возьму эту одежду с собой.
— Надень ее сразу. Мы же поедем на машине, никто не увидит. А мне будет приятно думать, что рядом со мной сидит такая пухленькая пионерка.
— О Боже, Игорь, ты еще больший извращенец, чем я предполагала, — почему-то мне было ужасно смешно.
— Похоже, что так, — рассмеялся Игорь.
В субботу я нацепила на себя черное платье, гольфы до колен, белый фартучек и белые босоножки. Игорь настоял на том, что большие белые банты он завяжет мне сам. Я радовалась тому, что на улице пасмурно и безлюдно, мне совсем не хотелось, чтобы кто-то из соседей увидел, как какой-то мужчина завязывает мне два больших белых банта. Игорь делал это так мастерски и с таким нескрываемым возбуждением, что меня посетила мысль о том, что я далеко не первая «школьница» в его сексуальной биографии.
Так мы и ехали на дачу, счастливый Игорь за рулем и я — толстая 35-летняя школьница с чупа-чупсом во рту. Я молилась только о том, чтобы нас не остановили ГАИ-шники.
На даче Игорь набросился на меня прямо в прихожей. Надо сказать, такого страстного секса у меня не было очень давно. Он был, словно дикий зверь, мне даже стало немного страшно, будто я, и правда, невинная школьница в лапах маньяка.
Но потом мы пили пиво, смеялись, и это был мой прежний Игорь, добрый, остроумный и до боли родной. У меня появилась шальная мысль, что мы можем начать сначала. Я буду для него, кем он только захочет — школьницей, медсестрой, женщиной-змеей, да хоть крокодилом на поводке! Я так хотела быть с ним!
Спали мы в обнимку, и я вдыхала запах его волос, целовала его грудь и впервые за этот месяц уснула счастливая.
Утром я вновь облачилась в свой наряд, Игорь любовно завязал мне банты, и мы сели завтракать. Я хотела поговорить с ним о нас. Что, может быть… Но не успела я начать, как во дворе послышались голоса и кто-то постучал в окно. Игорь выглянул во двор и лицо его стало мертвенно бледным.
— Что?.. — Растерялась я.
— Тебе нужно уйти, — быстро заговорил он. — Умоляю тебя, в окно! Тебе срочно нужно уйти!
— Объясни мне, что происходит! — Сердце мое билось, как сумасшедшее.
— Это жена с детьми. Я не ждал их тут сегодня. Понимаешь, она вернулась, мы пытаемся начать все сначала. Пойми, у нас дети!..
Больше я ничего не слушала. На автомате я схватила сумку и совершенно бесстрашно прыгнула в открытое окно. Кажется, я приземлилась где-то за домом, ободрала колени при падении и испачкалась в земле. Но мне было все равно, мне вновь хотелось только одного — бежать!! Бежать прочь, без оглядки, только бы не видеть трясущиеся губы Игоря, его перекошенное от страха лицо, не слышать его дрожащий голос. Это было выше моих сил! Я продралась сквозь колючие кусты, обдирая руки в кровь, но не чувствовала этого. Я не помню, как я вышла в калитку и пошла по дороге. Мне было все равно, куда идти. Я не могла собрать мысли в кучу, не помнила, где мой телефон и кому надо звонить. Очнулась я только, когда возле меня притормозила машина, и оттуда раздался громкий смех:
— Не, в натуре, вот это школьница! — Ржали какие-то малолетки. — Эй, девочка, иди к нам, мы тебя в пионеры примем!
Тут я поняла, что шагаю по дороге в школьной форме, с белыми бантами на голове. Бабушки, торгующие яблоками у дороги, все, как одна, вывернули головы в мою сторону, а проезжающие машины притормаживали, чтобы сполна насладиться этим зрелищем. Еще бы, не каждый день жители деревни видят 35- летнюю 100-килограммовую тетку, так явно впавшую в детство.
По другой стороне дороги маршировал паскуда Ангел, в детских сандалиях, полосатых носочках, синих шортах по колено и в красном пионерском галстуке! Он раздувал щеки и громко дудел в пионерский горн, на котором болтался флажок с портретом златокудрого Ильича. Я отчаянно надеялась, что вижу эту фантасмагорию только я одна.
