Мир вне закона

прикрыл его, но не закрыл на крючок.

Фенгол поправил очки и перевернулся в вертикальное положение.

– Я попытаюсь, но это будет сложно. Сейчас день, и у меня нет возможности так же свободно левитировать из опасения быть увиденным… Но, конечно, я попытаюсь.

– Попытайтесь. – Я выглянул в окно. Наемники уже закончили с горизонтальным брусом. – И пытайтесь быстрее. В конце концов, я тогда помогу вам достать КРЭН.

– А вам он уже не нужен?

– Нет, раз мой билет из Ссылки оказался действительным лишь в один конец. Так что, договорились?

– Договорились, – ответил он и стал отплывать от окна, произнеся напоследок: – Его Боссовство, кажется, решил сделать вашу казнь публичной, другим в назидание. Из Хоксуса специально посланные наемники скоро пригонят толпу горожан. Не знаю, что происходит в Леринзье, но оттуда доносится ментальный шум, да и обычно слабый фон Шелухи во много раз усилился, будто в преддверии каких-то бурных событий. Кстати, мои соплеменники приближаются к замку. Очень скоро они будут здесь. Я чувствую это.

* * *

Десятью минутами позже горизонтальный брус установили, и появился Полпинты с табуретом и веревкой. Со своего места у окна я наблюдал за тем, как он поставил табурет, влез на него и поднялся на цыпочки, пытаясь привязать веревку к брусу. Даже сверху было видно, что он слишком мал для этого, но Полпинты не сдавался и все привставал и тянулся, пока табурет не зашатался и он натурально не рухнул в кусты. Наемники захохотали.

Полпинты полежал в кустах, вылез оттуда, показал наемникам кулак и вновь взгромоздился на табурет. Отвернувшись, я сел в углу камеры и стал уныло постукивать по таймеру. Наблюдать за подготовкой виселицы вообще не слишком радостное занятие, а знать при этом, что виселица предназначена тебе, – совсем печально. Наверное, Советчика вид виселицы тоже не привел в восторг, так как он продекламировал:

– Мужчины недостойна эта скорбь.

– Скажи, какой от тебя толк? – спросил я. – Насколько я понял, ты стоишь кучу денег. И не дурак тебя выдумал. А какие именно советы ты способен дать?

– Бытового, социального, морального, эстетического, этического, этимологического, философского, физиологического, политического и физического, а также коммутационного свойства, – поведал он.

– Хорошо, – согласился я. – Подавай мне совет, э… предпоследнего свойства. Как мне физически выбраться из этой камеры?

– Но я не знаю! – пожаловался он. – Это выше возможностей умственного потенциала, заложенного в меня конструкторами. Я ведь уже охарактеризовал ситуацию. Замкнутое пространство и некий объект, находящийся внутри него. Как объекту преодолеть границы пространства, если его параметры и возможности соответственно слишком велики и слишком малы, чтобы взломать границы?

– Чего?

– Ну вот, смотрите. Имеется одна явная прореха – окно. Плюнуть за окно вы можете, но ваши параметры, то есть размеры, не позволяют вам вылезти через него. С другой стороны, ваши возможности, наоборот, малы… ведь на практике вы не можете проломить каменную стену.

– Ясно, не могу.

– Вот. Впрочем, границы пространства не сплошные, помимо одной явной прорехи – окна – возможно, имеется энное количество скрытых прорех, но… Они вот именно скрыты и потому недоступны… Во всяком случае, пока что-нибудь не сделает их… Или хотя бы одно из них доступным, сирень явным.

Я поразмыслил над его словами.

– Скрытые прорехи – это тайные ходы? Ты, кажется, хочешь сказать, что, пока плана нет, мне следует самому поискать их?

– Именно это я и хотел сказать. Раз мы наверняка знаем, что в замке множество тайных ходов, то вероятность обнаружения хотя бы одного в этой камере, конечно же, существует.

– Скажи, – произнес я, поднимаясь и начиная обстукивать стены, – а какова эта вероятность?

Он пощелкал и сообщил:

– Девять из ста.

– Великолепно. Можно и не пытаться… – Я все-таки простукал одну стену и принялся за вторую. Звук везде был один и тот же, глухой и короткий.

Проходя мимо окна, я выглянул во двор.

Наемники, задрав головы, стояли у помоста, перевернутый табурет лежал на земле, а Полпинты болтался, вцепившись в уже привязанную веревку, и дрыгал ногами. То ли проверял ее на прочность, то ли боялся спрыгнуть. Я заметил, что сухопутные ворота широко распахнуты и в замковом дворе уже начали собираться люди. Позади помоста сидели пятеро наемников с большими барабанами.

– Видишь это? – спросил я, озлобляясь. – Видишь, спрашиваю? Теперь поведай мне, каковы шансы на то, что Смолкин успеет?

Обошлось без щелканья, он, наверное, просчитал заранее.

– Двенадцать из ста.

– Шикарно! Потрясающе! Еще как-нибудь подымешь мне настроение?