Мир вне закона

– Ага… – машинально сказал я.

Итак, пристройка, второй этаж…

Я нашел соответствующее место на плане… И выпрямился.

Еще в лодке у меня возникло впечатление, что Советчик не просто треплется, но пытается как-то реагировать на происходящее. Может быть, стоит попытаться установить с ним какое-нибудь подобие взаимопонимания? Я почесал затылок и сказал:

– Эй, ты что-то хотел сказать мне?

Молчание.

– Возможно, мне показалось, но, по-моему, ты имел в виду, что вот, мол, пока всё спокойно, но скоро может начаться черт-те чего, да?

Воистину, твои сужденья прямы,
как ствол осины.

– Значит, ты теперь можешь говорить только стихами? И стихи только из книжки в которую ты, гм… спроецировался?

Тишина. Наверное, он не смог подобрать нужных строк.

– А вернуться обратно ты можешь? Или, к примеру, сам сочинить что-нибудь подходящее?

– Се выше разуменья моего…

– Другими словами, тебя на это не программировали. Но если ты самостоятельно влез туда, то почему не способен вылезти?

Нам осталось
найти причину этого эффекта.

– Наверное, опять фактор-икс? А как вообще твои впечатления? Ну, я имею в виду, когда торчишь внутри какого-то стихотворения, прыгаешь со строчки на строчку и можешь говорить только стихами?

Я не ожидал такой реакции на свой вопрос – ну он и разошелся!

Я бы мог поведать
такую повесть, что малейший звук
тебе бы душу взрыл, кровь обдал стужей,
глаза как звезды вырвал из орбит,
разъял твои заплетшиеся кудри
и каждый волос водрузил стоймя…

– Ладно, ладно, успокойся…

– …Как иглы на взъяренном дикобразе! – заключил он.

– Страсти-то какие. Лучше молчи. Я вообще-то не очень люблю стихи. Наверное, потому, что никогда их не читал. А может, и наоборот… Не важно. Так вот, описываю обстановку: я нахожусь в замке Свена Гленсуса. Чоча Пат-Рай повредил ногу и не смог идти со мной, Лата Пат-Рай ждет где-то внизу… Если еще ждет. У меня есть план тайных ходов замка. Сейчас я нахожусь на втором этаже одной из пристроек в запертой снаружи лаборатории и пытаюсь найти какую-нибудь скрытую дверь или что-нибудь в этом роде и… и… и вот ее уже нашел! – с воодушевлением закончил я, тыча пальцем в пергамент. – Точно, Чоча ведь говорил про дверь под ковром. Здесь так и написано. «Под квр.», а дальше – «ряд. со шкф.», то есть «рядом со шкафом»… М-да, а где шкаф?

Я попытался что-нибудь разглядеть.

В темноте проступали очертания отдельных предметов меблировки, но слишком расплывчатые, чтобы понять, где среди них шкаф.

Я медленно двинулся вперед и – разве можно было ожидать чего-нибудь другого? – немедленно стукнулся головой обо что-то твердое и острое.

– Пробил башку? – отреагировал Советчик.

– Трамтарарам! – Я потер лоб. – Ну что за невезение у нас в последнее время!

– На колпаке фортуны мы не шишка.

– Зато у меня на лбу теперь будет шишка.

Он стал говорить, меняя высоту голоса, как будто два человека вели диалог:

– Не на колпаке – но и не на подошве ее башмаков?..

– Ни то и ни другое.

– Так вы живете ниже поясницы, в сосредоточенье милостей ее?

– Мы занимаем место скромное, как должно.

– О конечно, она особа непотребная.

– Ну, ну, – сказал я. – Веселым малым был тот, кто написал эти стихи.

Впрочем, столкновение имело один положительный результат. То, обо что я ударился, оказалось углом шкафа, и вскоре выяснилось, что это как раз нужный мне шкаф. Я обошел ею и нащупал на стене ворсистую поверхность. Тут Советчик заголосил:

– Поторопись, нам промедленье – гибель!

Как черный рок, зловещий, неотступный…

– Чего это ты? – спросил я, и тут в замке входной двери скрипнул ключ. Я рывком поднял ковер, нырнул под него и принялся ощупывать стену.

Дверь открылась, кто-то вошел в лабораторию, а я ощутил под пальцами одной руки вертикальную щель и, секундой позже, под пальцами другой – вторую.

Дверь полуметровой ширины. Я толкнул ее.

– Где выключатель? – проблеял незнакомый голос. Звук шагов стал громче. Дверь не открывалась. Я просунул пальцы в щели и потянул ее на себя. Ни с места.

– А, вот он! – Раздался щелчок, послышалось гудение, над ковром вспыхнул яркий белый свет.