Ожесточение разъярившихся зверей и бешенство тигров, заключенных в соседних отделениях, было такое, что клетка, качаясь на колесах, чуть не опрокинулась.
Но тигры скоро ее бросили, чтобы напасть на более верную добычу.
Какая сцена! Мы не потеряли ни малейшей подробности, смотря сквозь решетку нашей клетки!
— Свет перевернулся вверх дном, — вскричал взбешенный капитан Год. — Они снаружи, мы внутри!
— А ваша рана? — спросил я.
— Ничего!
Пять или шесть ружейных выстрелов раздалось в эту минуту из хижины, занятой Матьясом Ван- Гитом, на которого накинулись два тигра и три пантеры.
Один из этих зверей упал, убитый разрывной пулей, должно быть, из карабина Сторра.
Другие звери сперва бросились на группу буйволов, и несчастные жвачные оставались беззащитны против таких врагов.
Фокс, Калагани и индус, которые должны были бросить оружие, чтобы влезть на дерево, не могли помочь им.
Но капитан Год, просунув ружье сквозь перекладины, выстрелил. Хотя его правая рука, парализованная раной, не позволяла ему стрелять с его обычной меткостью, ему, однако, удалось убить сорок девятого тигра.
В эту минуту обезумевшие буйволы, мыча, помчались по ограде. Напрасно старались они сопротивляться тиграм, которые громадными прыжками избегали их рогов. Один из буйволов, на которого вскочила пантера, раздирая ему когтями загривок, добежал наконец до двери крааля и выбежал оттуда.
Пять или шесть других, преследуемые тиграми, убежали и исчезли.
Несколько тигров погнались за ними, но те буйволы, которые не могли убежать из крааля, растерзанные, загрызанные, валялись уже на земле.
Между тем из окон дома все раздавались выстрелы. Со своей стороны мы с капитаном Годом делали что могли. Новая опасность угрожала нам.
Звери в клетках, подстрекаемые ожесточенной борьбой, запахом крови, ревом своих собратьев, бились с неописуемой силой. Удастся ли им разломать решетки? Мы должны были опасаться этого.
В самом деле, одна из клеток с тиграми опрокинулась. Я думал, что она сломалась и что тигры вырвались…
К счастью, этого не случилось, и пленники не могли даже видеть, что происходило, потому что решетчатая сторона лежала на земле.
— Решительно их слишком много, — пробормотал капитан Год, заряжая свой карабин.
В эту минуту один тигр сделал громадный прыжок и с помощью своих когтей успел уцепиться за ветвь того дерева, на котором укрылись два или три чикаря.
Один из этих несчастных, схваченный за горло, бесполезно сопротивлялся и был сброшен наземь.
Пантера явилась оспаривать у тигра это тело, уже лишенное жизни, кости которого трещали в луже крови.
— Стреляйте! Стреляйте же! — кричал капитан Год, как будто Матьяс Ван-Гит и его товарищи могли его слышать.
Мы же действовать теперь не могли. Наши заряды вышли, и мы могли оставаться только безмолвными зрителями этой борьбы.
Но вот в отделении, смежном с нашим, тигр, старавшийся сломать решетку, успел сильным толчком нарушить равновесие клетки. Она зашаталась и опрокинулась.
Слегка ушибленные при падении, мы привстали на коленях.
Стены устояли, но мы не могли видеть того, что происходило.
Но если нельзя было видеть, то можно было слышать. Какой рев раздавался в ограде крааля. Какой запах крови пропитывал атмосферу. Казалось, борьба приняла более ожесточенный характер. Что же случилось! Не вырвались ли пленники из клеток? Не напали ли на дом Матьяса Ван-Гита? Не кинулись ли тигры и пантеры на деревья, чтобы стащить оттуда индусов?
— И не иметь возможности выйти из этого ящика? — кричал капитан Год в ярости.
Около четверти часа, которые казались нам бесконечными, провели мы в таком состоянии.
Потом шум борьбы мало-помалу затих. Рев уменьшился. Прыжки тигров, занимавших отделение нашей клетки, сделались реже. Стало быть, побоище кончилось?
Вдруг я услыхал, что дверь крааля с шумом захлопнулась. Потом Калагани стал нас звать громкими криками. К его голосу присоединился голос Фокса, повторявший:
— Капитан! Капитан!
— Сюда, — ответил Год.
Его услышали, и почти тотчас я почувствовал, что клетку поднимают. Через минуту мы были свободны.
— Фокс! Сторр! — вскричал капитан, прежде всего вспомнивший о своих товарищах.
— Здесь! — ответили машинист и денщик.
Они не были даже ранены. Матьяс Ван-Гит и Калагани также остались здравы и невредимы. Два тигра и одна пантера лежали мертвые на земле. Мы все были в безопасности.
Ни один из зверей не успел вырваться из зверинца во время борьбы, и даже у поставщика оказался еще один пленник. Это был молодой тигр, попавший в подвижную клетку, опрокинувшуюся на него, и в которую он попал как в ловушку.
Зверинец Матьяса Ван-Гита был в полном комплекте, но как дорого это обошлось ему! Пять буйволов были загрызены, другие убежали, а три индуса, страшно изувеченные, плавали в своей крови на земле крааля.
Глава пятая. ПРОЩАНИЕ С МАТЪЯСОМ ВАН-ГИТОМ
Во весь остаток ночи не случилось ничего ни вне, ни внутри ограды. Дверь на этот раз была заперта крепко. Каким образом могла она отвориться в ту минуту, когда стая лютых зверей окружила частокол? Это было непонятно, потому что сам Калагани задвинул тяжелые запоры.
Капитан Год порядочно страдал от своей раны, хотя расцарапана была только кожа. Но он чуть было не лишился правой руки.
Я со своей стороны не чувствовал никакой боли от сильного удара хвостом, бросившим меня наземь.
Поэтому мы решили вернуться в паровой дом, как только начнет рассветать.
Матьяс Ван-Гит, несмотря на сожаление, что лишился троих людей, не приходил в отчаяние, хотя потеря буйволов должна была поставить его в некоторое затруднение в минуту отъезда.
— Это случайность нашего ремесла, — сказал он, — и я как будто предчувствовал, что со мною будет какое-нибудь приключение в этом роде.
Потом он велел похоронить трех индусов, останки которых были зарыты в углу крааля так глубоко, чтобы звери не могли их отрыть.
Когда пришли в нижнюю часть Таррианского леса, рассвело, и, пожав руку Матьясу Ван-Гиту, мы простились с ним.
Поставщик хотел дать нам в провожатые по лесу Калагани и двух индусов. Его предложение было принято, и в шесть часов мы вышли из крааля.
Наше возвращение не ознаменовалось никакой дурной встречей. От тигров и пантер не осталось и следов. Лютые звери, плотно насытившись, без сомнения, вернулись в свои логовища, и теперь было не время выгонять их оттуда.
Что касается буйволов, убежавших из крааля, то они или были загрызены и валялись в высокой
