Альтамонт дал понять, что судно отнесло на север льдами.
Гаттерас с тревогой спросил Альтамонта о цели его путешествия.
Альтамонт отвечал, что он намеревался пройти Северо-Западным проходом.
Гаттерас больше не настаивал и прекратил свой допрос. Тогда слово взял доктор.
— Теперь, — сказал он, — мы должны во что бы то ни стало разыскать «Порпойз». Вместо того чтобы наудачу пробираться к Баффинову заливу, мы можем более кратким путем — на целую треть короче! — добраться до судна, где найдем все необходимое для зимовки.
— Ничего другого нам не остается, — ответил Бэлл.
— А я добавлю, — заметил боцман, — что нельзя терять ни минуты. Надо прикинуть, сколько дней мы будем в пути, и точно рассчитать, сколько продуктов можем тратить каждый день, — чего обыкновенно не делают. И как можно скорее в путь!
— Вы правы, Джонсон, — ответил доктор. — Если мы выступим завтра, двадцать шестого февраля, то должны добраться до судна пятнадцатого марта, иначе мы рискуем умереть с голода. Что вы скажете, Гаттерас?
— Сейчас же начнем готовиться, и скорей в путь! — заявил капитан. — Быть может, идти придется дольше, чем мы думаем.
— Почему это? — спросил доктор. — Альтамонту, кажется, в точности известно положение его судна.
— А если «Порпойз», подобно «Форварду», дрейфовал вместе со льдами? — спросил Гаттерас.
— А ведь и в самом деле, это вполне возможно! — согласился доктор.
Джонсон и Бэлл не оспаривали такой возможности, ибо на своем опыте знали, что такое дрейф.
Альтамонт, внимательно следивший за разговором, знаком дал понять доктору, что хочет что-то сказать. Клоубонни пришел ему на помощь. Четверть часа продолжались всякие расспросы, наконец доктор убедился в том, что «Порпойз» сел на мель близ берега и, следовательно, не мог сдвинуться со своего каменного ложа.
Это сообщение успокоило путешественников, хотя и лишало их последней надежды вернуться в Европу, разве что Бэлл ухитрился бы построить суденышко из остатков «Порпойза». Во всяком случае, прежде всего необходимо было направиться к месту крушения.
Доктор задал американцу последний вопрос: встречал ли он свободное ото льдов море под восемьдесят третьим градусом широты?
— Нет, — ответил Альтамонт.
На этом беседа закончилась. Немедленно начали готовиться к походу. Бэлл и Джонсон в первую очередь занялись санями, которые требовали основательной починки. В дереве не было недостатка, и кузов значительно укрепили. Путешественники использовали опыт, приобретенный ими во время похода на юг. Теперь они уже сумели лучше подготовиться. И так как можно было ожидать обильных и глубоких снегов, то кузов значительно приподняли.
Бэлл устроил в санях для Альтамонта что-то вроде койки, а над ней натянул полотнище палатки. Продуктов было мало, и они не слишком отягчали сани, которые нагрузили до отказа деревом.
Приводя в порядок съестные припасы, доктор составил им тщательную опись. По его расчетам, в продолжение трехнедельного пути каждый путешественник должен был получать три четверти пайка. Полный паек выдавался только четырем упряжным собакам. Если бы Дэк стал в упряжку, то и он имел бы право на полную порцию.
Сборы в путь пришлось, однако, прервать. К семи часам вечера путешественников стала одолевать дремота. Но перед сном они собрались вокруг печи; дров не жалели, и бедняги могли вдоволь наслаждаться теплом, от которого уже давно отвыкли. Пеммикан, немного сухарей и несколько чашек кофе повысили у них настроение; к тому же их теперь окрыляла надежда.
С семи часов утра снова взялись за работу и закончили ее к трем часам дня.
Начинало уже темнеть. Хотя с 31 января солнце стало появляться над горизонтом, но давало еще слабый свет и оставалось на небе недолго. К счастью, в шесть часов вечера всходила луна, которая в ясную погоду хорошо освещала дорогу. За последние дни наблюдалось похолодание. Термометр показывал -33F (- 37C).
Наступила минута отъезда. Альтамонт радовался путешествию, хотя тряска должна была усилить его страдания. Он объяснил доктору, что на борту «Порпойза» имеются противоцинготные средства, необходимые для его излечения. Американца перенесли в сани и уложили как можно удобнее. Запрягли собак, в том числе Дэка. Путешественники в последний раз взглянули на ледяное ложе, где раньше находился «Форвард». На краткий миг лицо Гаттераса исказилось гневом, но он тотчас же овладел собой. Маленький отряд тронулся в путь, держа направление на северо-северо-запад, бодро шагая по застланной туманом равнине.
Каждый занял свое обычное место: Бэлл — во главе каравана, доктор и Джонсон шагали возле саней, наблюдая за их ходом и при случае помогая упряжным собакам, Гаттерас замыкал шествие. Он проверял направление, следя, чтобы шли друг за другом по прямой линии.
Продвигались довольно быстро; крепкий мороз выровнял, как бы разгладил поверхность снегов, и был хороший санный путь; пять собак без труда везли груз, не превышавший девятисот фунтов. Однако люди быстро утомлялись и часто останавливались перевести дух.
К семи часам вечера из тумана выплыла большая красноватая луна. Льды заискрились под ее бледными лучами. Ледяное поле простиралось на северо-запад необозримой белой пеленой. Ни бугра, ни тороса. Эта часть моря, казалось, замерзла спокойно, точно какое-нибудь тихое озеро.
То была безбрежная пустыня, плоская и однообразная. Доктор поделился своими впечатлениями с Джонсоном.
— В самом деле, доктор, — сказал старый моряк, — это настоящая пустыня, но здесь мы не рискуем умереть от жажды.
