его лопающимися пузырями. Огонь погрузился в голову призрака, и вопль оборвался. Еще миг контуры фигуры трепетали у вершины стены, а затем исчезли – вся та масса мертвого света, из которой состояло существо, осклизлыми липкими волокнами истекла вниз и впиталась в землю.
Эльхант встал. Голова закружилась – он качнулся, сделал неверный шаг к внешнему краю площадки и, возможно, полетел бы вниз, если бы амазонка не схватила его за плечи. Агач привалился к ней, прикрыв глаза, затем отстранился, быстро глянув на Лану. Ненадолго глаза их встретились, и на лицах обоих одновременно возникло странное выражение… Это длилось мгновение или два, а затем оба отвели взгляд.
– Они отступают! – рявкнул Бран, поигрывая факелом, с которого еще стекали, исчезая на глазах, тонкие струйки дымного света.
Эльхант, окончательно пришедший в себя, выпрямился на внутреннем краю площадки. Стало чуть светлее; сверху было видно, что ворота Твердокамня сломаны, заменяющий петлю гибкий ствол вырван – оплетенная виноградом створка повисла наискось, углом вдавившись в деревянную стену. Толпа мракобестий валила на склон холма… впрочем, не слишком большая толпа, состоящая меньше чем из двух дюжин мертвоживых. Остатки эльфов и кентавров наседали на них сзади, но, когда последний зомби оказался за воротами, наружу выходить никто не стал, защитники остались под стеной. Многие поворачивали головы, выискивая взглядами командиров – Брана, Эльханта, Лану или Руана – ожидая приказа.
– Растоптать их всех! – Вождь поскакал вниз, и агач направился за ним, но услышал окрик амазонки и остановился, повернув голову.
– Нет, – сказала Лана. – Пусть бегут.
Кентавр, уже достигший земли, тоже остановился.
– Убить врагов! – прокричал он.
– Они отступают… – начал Эльхант.
– Мы получили приказ, – перебила Лана. – Приказ возвращаться навстречу войску. Мы уже не выполнили его – на ночь остались в Твердокамне. А теперь вы хотите еще и гнаться за мертвоживыми по темному лесу?
– Светает, – сказал Эльхант. Он отвернулся от амазонки, постоял, размышляя, и заспешил вниз. Бран поскакал к воротам, навстречу Руану, который, прихрамывая, медленно шел к ним.
– Стойте! – выкрикнула Лана в ярости. – Они наверняка пошли к своему кладбищу! Мы не должны… – она замолчала, увидев, что агач приостановился и опять повернул голову.
– Ты слишком веришь в своего отца, – бросил он и побежал дальше.
Возле ворот разгоряченные кентавры топтали кости мракобестий, вбивали их в землю. Когда подбежавший Эльхант выкрикнул приказ и Бран проорал что-то утвердительное, большинство четвероногих радостно заржали.
– Надо добить врагов, – повторил агач. – Идем!
Но эльфы молчали. Множество взглядов обратилось за его спину, Септанта обернулся – Лана и Руан шли к воротам, о чем-то переговариваясь.
– Агач, мы не станем преследовать мертвоживых, – произнес горт в серебристой кольчуге. – Они идут к кладбищу… и пусть идут.
Раздалось взволнованное ржание, из толпы вылетел юный жеребчик.
– Бран! – воскликнул он тонким голосом. – Неужели мы не догоним врагов? Мы…
– Что скажешь, остроухий? – спросил вождь.
Эльхант поглядел на амазонку – даже в рассветной полутьме было видно, как покраснело ее лицо. Лана насупилась, из-под сведенных бровей глядя на агача. Позади, между постройками Твердокамня, сновали феи, часть их летела к толпе у ворот. Эльфы и кентавры смотрели на Септанту. Он произнес, обращаясь в основном к Лане, но так, чтобы слышали все:
– Ведь вы ничего не знаете про мертвоживых. Откуда отряды появляются в лесу? Где их лагеря? Кто повелитель? Главное – для чего они везли с собой трупы? Надо разузнать как можно больше.
– Не иди! – из-за спин Руана и амазонки вылетела Поэми. – Эльхант, послушай, ведь мы не ведаем, что ждет на кладбище…
– Едем. – Септанта вложил меч в ножны, шагнул к юному жеребцу и схватился за его гриву.
Радостно заржав, жеребец опустил передние копыта на череп мертвоживого и раздробил его, вдавив осколки костей в мягкую землю.
– Пандос! – выкрикнул он, повернув голову и кося налитым кровью, пьяным от бешеной скачки глазом на Эльханта, одной рукой обхватившего его за торс, а другой сжимающего меч. – Меня зовут Пандос, эльф!
– Не останавливайся, – велел Септанта.
Они успели нагнать и уничтожить большую часть отряда мракобестий. Те почти не отбивались, лишь спешили по еще темному лесу с равнодушным упорством, приближаясь к чему-то, что ждало их впереди… Эльхант ощущал силу, которая приобрела вид белесых волокон, вроде полупрозрачных тонких червей. Они веером протянулись от того места, куда стремились мертвоживые, и конец каждого червя был приторочен к черепу ходячего скелета или голове зомби. Волокна сжимались, тянули мракобестий вперед: тот, кто отправил их к Твердокамню, теперь спешил вернуть своих слуг.
Эльхант понимал, что кентавры ничего этого не чувствуют. Ну а сам агач, когда Пандос нагнал и растоптал мракобестию, даже не ощутил – увидел, как червь, протянувшийся от зомби, концом погруженный в его черепную кость, лопнул и пропал за деревьями, устремившись туда, где находился неведомый командир отряда, напавшего на крепость.
Другие кентавры скакали вокруг, и впереди всех несся Бран. То и дело среди деревьев раздавался хруст костей, ржание, яростные восклицания четвероногих: догнав очередного беглеца, они топтали его копытами
