среди живых – хотя в реальности скорее все еще среди мертвых, поскольку пространство вокруг было заполнено крестами. Цветами и свечами, – Иван ослабел, и идти на своих двоих стало неудобно. На четвереньках он прополз по грязи на главную аллею кладбища. По дороге раздавил ладонями нескольких червей и улиток и поранил коленку об острый камень. В горле и во рту пересохло, но хотя земля и была влажной, луж не попадалось. Он подполз к кладбищенской ограде.
Куда идти? Ползти домой, а это еще пара километров? Нет, это выше его сил. Да и как жена отреагирует, увидев его живым? Поверит своим глазам или примет его за привидение? Ну первое или второе? А может, я и есть привидение? Нет, привидения передвигаются с большей легкостью, чем я. Если, духам приходится так вот ползать и страдать от боли, то я никому не рекомендовал бы эту профессию. Но поскольку, лежа в гробу, Иван заново открыл для себя семейные ценности и любовь, то решил, что попробует все-таки доползти до дома, даже если и не получится. Сейчас не время для пессимизма – он уже проделал такой путь, несмотря на все неблагоприятные условия. Иван решил, что сейчас возможно все, включая и вероятность преодолеть ползком несколько километров.
По дороге он набрел, вернее, наполз, на строившийся дом, напоминающий бункер, обнаружил колонку и нажал на рычаг. Вода капала, а Иван лежал под колонкой, продолжая дергать рычаг. Вода омыла ему глаза и наполнила рот. Иван сделал глоток. От холода заломило зубы и показалось, что даже мозг где-то в глубине черепа замерз от ледяной воды, но это было так приятно, так живительно, Иван так этого хотел, что продолжал жадно глотать, – вода попала в легкие, и он чуть было не захлебнулся. Иван хлюпал носом, кашлял и чувствовал жар. Но когда дотронулся до лба, то лоб был не горячее и не холоднее ладони. Однако это не убедило Ивана, поскольку он помнил, что ладонью объективно измерить температуру нельзя, она – часть субъекта. Но его удивило то, что после смерти у него все нормально со здоровьем.
Постепенно к Ивану вернулись силы, и он смог выползти из похожего на бункер строения. Он прополз через огород, через листья капусты. Тихий ветерок с ароматом яблок гладил Ивана по лицу. Уже осень? Иван ел хрустящие яблоки, не помыв их. Желудок забурчал, словно жаловался на то, что опять приходится работать.
Из-за угла вышел молоденький хорват в синей униформе полицейского, Иван его никогда раньше не видел. Поскольку у Ивана, как правило, возникали проблемы с полицией, он испугался и больше всего удивился тому, что ощутил сильное сердцебиение в грудной клетке. Появление полицейского оказало на Ивана лечебное воздействие, словно инъекция адреналина на больного после остановки сердца. Иван напомнил себе, что нет причин для волнения после того, как пережил процесс умирания и саму смерть во всех деталях, насколько только возможно.
Полицейский, патрулирующий улицы, заметил странный внешний вид Ивана – костюм, галстук и волосы, покрытые слоем грязи. Иван выглядел как копия человека, вылепленная из глины, этакий недоделанный Адам, словно Господь позабыл вдохнуть жизнь в существо, слепленное из праха земли.
– Стоять! – закричал молодчик в форме. – Почему вы ползете?
– А почему бы и нет? Разве это запрещено законом?
– Вы пьяны? Вы ранены? Вас сбила машина? – Судя по голосу, полицейский был готов броситься на помощь.
Он мог бы меня подвезти. Но, скорее всего, отвезет меня в больницу, а мне туда не хочется. Поэтому Иван ответил:
– Нет, нет и еще раз нет.
– Тогда что вы делаете в такое позднее время? Вы психически нездоровы?
– Душевное здоровье – слишком скользкая тема, чтобы в нее влезать. Что ты думаешь, я делаю? Я иду, сели можно так выразиться, домой с кладбища.
– Встаньте, когда разговариваете с представителем закона.
– Я не знал, что ты представитель закона. Ну хорошо, я встану.
– И что вы делали на кладбище? Обворовывали свежие могилы?
– Нет, я умер. Вернее, меня заживо похоронили по ошибке.
– По ошибке? – переспросил полицейский и сделал шаг назад, чтобы получше разглядеть странного человека. – Похоронили?
– А как, ты думаешь, я мог так вымазаться? – спросил Иван.
– Просто поступали сообщения, что люди раскапывают… а вы еще и пьяны, разве нет?
Иван прислонился к стене дома.
– Нет, просто устал от лежания в гробу. Если хочешь уединиться и убежать от всего – шума, семьи, работы, политики, полиции и так далее, – то я все-таки не стал бы рекомендовать гробы. В них тесно, душно и неудобно.
– Может, смысл все-таки есть, в гробу тепло, когда снаружи холодно, и наоборот. Неплохо для бродяги. Но почему вы весь перемазались в грязи?
– Думаю, кто-то вскрыл мою могилу, открыл крышку, обшарил мои карманы и ушел, он даже не вытащил золотые коронки изо рта. Мне ужасно повезло. Помню, во время войны мы всегда так делали.
– Вы несете какую-то чушь.
– Чушь? Ты сам только что сказал, что участились случаи воровства, – спокойно сказал Иван. Он вообще был очень спокоен, наслаждался разницей между жизнью и смертью. И добавил: – У меня нет времени спорить с тобой о мелочах и силлогизмах, поскольку ни один из нас не сможет их разрешить. Я рад, что жив и иду домой. Мне еще надо доставлять удовольствие жене, обучать дочку, играть музыку, читать Библию – на самом деле впереди ждет просто куча дел.
Иван пошел прочь, но полицейский схватил его за локоть.
– Ваше удостоверение личности!
Иван порылся по карманам, но нашел только Новый Завет, вытащил и продемонстрировал его.
– Ах вот ты кто, – разозлился полицейский. – Один из этих сектантов, которые позволяют сербам прятаться и строить козни против нас, хорватов. Позволь сказать тебе, я уже имел опыт общения с такими злостными хулиганами. Отвечай, что делал на кладбище!
Полицейский приставил пистолет к шее Ивана, надел наручники и обыскал карманы.
– Где паспорт?
– В таком маленьком городке, как наш, паспорт не нужен. Почти все меня знают, по крайней мере в лицо. Очевидно, ты недавно переехал, да?
– Нет паспорта? Это незаконно…
– Знаешь, личинкам мух не нужно заглядывать в твой паспорт, чтобы обглодать твои кости, не так ли?
– Еще шуточки тут будешь шутить политические, и паспорта нет! А ну пошли в участок.
Он схватил Ивана за предплечье и запихал его в синюю полицейскую машину. Иван был слишком слаб, чтобы сопротивляться.
Полицейский втащил Ивана через стеклянные двери, потом через деревянные двери и, наконец, через металлические. Двое других полицейских, положив ноги на стол, играли в карты. Когда Иван вошел, картежники заорали, вскочили и выпрыгнули из окна со второго этажа.
– Что это было? – спросил молоденький полицейский, напуганный поведением коллег.
– Они думают, что я живой мертвец! – с гордостью сказал Иван.
Полицейские звали на помощь, лежа на тротуаре под окнами.
Молодой коллега выбежал на улицу и отвез их в отделение скорой помощи, где им наложили гипс.
Спустя полчаса в участок явился сонный Букин, потирая глаза, вернее, мешки под глазами.
Он тоже испугался, увидев Ивана. Волосы у Ивана стали совершенно седыми из-за пережитых несчастий, поэтому он действительно напоминал привидение.
– Но ты же умер, тебя здесь быть не должно! – воскликнул Вукич. – Что, черт побери, происходит?
– Мне кажется, я все-таки жив, хотя, разумеется, я могу ошибаться.
– Ты не можешь быть живым. Твоя смерть была официально зарегистрирована, – повернувшись к молодому полицейскому, стоявшему у него за спиной, Вукич заявил: – Нужно вернуть его в могилу. Вот и
