от кого, она все же не пришла в отчаяние, как неминуемо случилось бы с другой, менее энергичной и мужественной женщиной. Она сохранила присутствие духа. Помощь рано или поздно придет — либо от Джемса Бербанка, если у него будут развязаны руки, либо от Марса, когда он узнает, что похитили его жену. А если они не вызволят ее из плена, ей придется рассчитывать только на свои собственные силы. И для спасения себя и ребенка она не остановится ни перед чем.
Одинокая в своем заточении, Зерма не встречала вокруг ни одного участливого взгляда. Однако ей показалось все же, что один из негров, молодой еще человек, смотрит на нее как бы с некоторым состраданием. У Зермы появилась какая-то надежда. Что, если довериться ему, рассказать, как добраться до Кэмдлес-Бея, уговорить бежать, чтобы доставить в Касл-Хаус весточку о пленницах?.. Нет, на это рассчитывать трудно. Да к тому же и Скуамбо, вероятно, заметил, что негр относится сочувственно к мулатке, и поспешил убрать его подальше от Зермы, так что она перестала встречать молодого невольника на прогулках.
Шли дни, но в положении пленниц ничего не менялось. С утра до вечера Зерме и Ди разрешали гулять сколько угодно. Ночью же им запрещалось выходить из центрального помещения, хотя дверь их комнаты на ключ не запирали. Индеец никогда не говорил с Зермой, и мулатка тоже перестала обращаться к нему с вопросами. Скуамбо неотлучно находился на острове.
Чувствовалось, что его бдительность не ослабевает ни на минуту, и поэтому все свои заботы Зерма сосредоточила на девочке, которая постоянно просилась к маме.
— Потерпи, дорогая моя, она скоро приедет, — говорила Зерма. — Я получила от нее весточку. И папа приедет скоро и мисс Алиса тоже.
Других утешений несчастная женщина придумать не могла и только всячески старалась развлечь не по годам разумного ребенка.
Миновало 4-е, 5-е, наконец и 6 марта. Зерма с нетерпением прислушивалась, не раздадутся ли вдалеке пушечные выстрелы, свидетельствующие о приближении эскадры федералистов, но, увы! ничего не было слышно. В Черной бухте царила полная тишина. Флорида, стало быть, еще в руках южан. Мулатку это очень тревожило. Если Джемс Бербанк и его друзья лишены возможности действовать, может быть ей на помощь придут Джилберт и Марс? Пусть только канонерки северян овладеют рекой, тогда оба они обыщут ее берега и доберутся до острова. Кто-нибудь из обитателей плантации расскажет им обо всем случившемся. Но с реки не доносилось никаких отголосков боя.
Странно было также и то, что испанец еще ни разу не появлялся на острове, ни днем, ни ночью, по крайней мере Зерма не заметила ничего, что указывало бы на его присутствие. А ведь она почти не спала и в долгие часы бессонницы настороженно ловила каждый шорох — до сих пор, правда, тщетно.
Впрочем, какое дело Зерме до того, приезжал Тексар или нет? Что толку, если бы она даже увиделась с ним? Разве он внял бы ее мольбам, разве испугался бы ее угроз? Нет, присутствия его следует, пожалуй, опасаться больше, чем отсутствия.
Это было 6 марта около одиннадцати часов ночи. В тысячный раз Зерма принималась обдумывать свое положение. Ди спала довольно спокойно. В комнате, служившей для них тюремной камерой, было совершенно темно. Снаружи не доносилось ни малейшего звука, кроме свиста ветра, проникавшего сквозь прогнившие стены блокгауза.
Вдруг мулатке почудились чьи-то шаги в центральном помещении блокгауза. Она подумала сперва, что это Скуамбо возвратился после очередного обхода.
Но тут послышались голоса. Разговаривали двое. Зерма крадучись подошла к двери, приложила ухо к скважине и прислушалась. Она узнала голоса Скуамбо и Тексара.
Ее охватила дрожь. Что делает здесь испанец в такой поздний час? Уж не замышляет ли он какое- нибудь новое злодейство против пленниц? Не собирается ли увезти их отсюда и упрятать в еще более глухое и недоступное убежище? Предположение это мгновенно промелькнуло в голове мулатки… Но, поборов волнение, она приникла ухом к двери и стала слушать.
— Ничего нового? — осведомился Тексар.
— Ничего, господин, — отвечал Скуамбо.
— А что Зерма?
— Я отказался отвечать на ее вопросы.
— Пытались их разыскать после разгрома Кэмдлес-Бея?
— Пытаться — пытались, да только ничего не вышло.
Из этого ответа Зерма поняла, что кто-то ее уже ищет. Но кто?
— Как ты об этом узнал? — спросил Тексар.
— Я несколько раз подплывал к берегу Сент-Джонса, — отвечал индеец. — Дня три тому назад неподалеку от Черной бухты я видел лодку. Двое людей даже высаживались на одном из островов.
— Кто же это был?
— Джемс Бербанк и Уолтер Стэннард.
Зерма едва могла сдержать волнение. Джемс Бербанк и Уолтер Стэннард разыскивали ее! Значит, не все защитники Касл-Хауса погибли во время набега на плантацию! И если они предпринимают поиски, то, стало быть, знают о похищении мулатки и девочки. Рассказать об этом могли только миссис Бербанк и Алиса. Значит, и они живы. Они слыхали крик Зермы, звавшей на помощь, и им обеим удалось вернуться в Касл-Хаус.
Итак, Джемсу Бербанку известно обо всем, что произошло. Он знает имя злодея, быть может, даже догадывается о том, где спрятаны его жертвы? В конце концов он их отыщет!
Эта вереница мыслей быстро пронеслась в голове Зермы. Радостная надежда озарила на мгновение ее душу, но тут же снова погасла, когда мулатка услышала слова Тексара:
— Ну, что ж, пусть ищут! Все равно они ничего не найдут. Да к тому же через несколько дней Джемс Бербанк уже будет нам не страшен!
Мулатка не могла понять, что означают эти слова, но в устах человека, которому беспрекословно подчинялся комитет Джэксонвилла, они представляли серьезную угрозу.
— А теперь, Скуамбо, — продолжал испанец, — ты мне нужен на часок.
— Готов служить, господин.
— Иди за мною.
Скуамбо и Тексар ушли в комнату индейца.
Что они замышляют? Может быть, проникнув в их тайну, Зерма сумеет воспользоваться ею? В ее положении нельзя пренебрегать ничем.
Мы уже говорили, что дверь в комнату пленниц не запиралась даже на ночь. Впрочем, в этом не было никакой необходимости, так как блокгауз замыкался изнутри, а ключ от него Скуамбо держал при себе. Поэтому выбраться из блокгауза, пытаться бежать все равно было невозможно.
Зерма тихо отворила дверь и, затаив дыхание, вышла.
Было совершенно темно, лишь из комнаты индейца пробивалась узенькая полоска света.
Мулатка подкралась к двери и заглянула в щелку. То, что она увидела, было настолько странным, что она опешила.
Комната освещалась всего одной слабо горевшей свечой, но ее, по-видимому, было достаточно для Скуамбо, сосредоточенно занимавшегося каким-то делом.
Тексар сидел перед индейцем, сняв с себя кожаную куртку и вытянув на маленьком столике подле самой свечи обнаженную левую руку. Странной формы бумага, исколотая мелкими дырочками, наложена была с внутренней стороны на его предплечье. Сквозь эти дырочки Скуамбо тонкой иглой наносил уколы на кожу хозяина. Таков был принятый у индейцев способ татуировки, и Скуамбо был весьма опытным в этом деле. Ловко и умело орудуя иглой, он кончиком ее лишь слегка накалывал кожу, не причиняя при этом испанцу ни малейшей боли.
Потом он снял бумагу, взял листья какого-то растения, принесенного Тексаром, и натер ими исколотую руку своего господина. Сок растения вызвал, вероятно, страшный зуд, но Тексар не привык обращать внимания на такие пустяки.
Окончив операцию, Скуамбо поднес свечу к руке Тексара. На ней отчетливо выступил красноватый узор, в точности повторивший узор, изображенный на бумаге. Он состоял из множества пересекающихся линий и воспроизводил какую-то символическую фигуру из индейской мифологии. Такая татуировка
