Тихая, неколебимая ветерком вода доверчиво отражала высокие облака, лес по берегам и редкую, озабоченную кормежкой птенцов птицу, пересекавшую акваторию — водную поверхность — пруда.
То было обманчивое спокойствие, характерное для чуткой уральской погоды. Прудовая жизнь кишела насыщенно и ярко, как восточный базар в праздничные торговые дни.
В густой вязкой прибрежной ряске возились мощные лягушки, похожие на древнеримских гладиаторов перед выходом на смертельную арену.
Мелкие рачки, рассыпавшись солдатским строем, очищали илистое дно.
Изредка проплывал немой уж, гибкий на поворотах, точно курьерский поезд.
Блестящие водомерки на непромокаемых ножках в тысячный раз за день измеряли поверхность пруда вдоль и поперек, но так как делали они все это в страшной спешке, можно было ожидать, что им еще много раз придется перемерять расстояния. Так суетливый человек портит свою жизнь частыми бросками из крайности в другую.
Но вот из-за ближней куртины осоки выкатилось утиное семейство. Впереди прокладывала путь Старая Утка, за ней изо всех сил работали лапками малыши.
Непробужденный пока к чужой жизни Саша вложил в кожаный чехол оружия свинцовую пулю типа «парадокс». Когда утка поравнялась с лодкой, мальчик, как во сне, движимый чужой волей, прицелился и, сильно натянув резину, метнул тяжелый снаряд в птицу. Пуля просвистела перед самым утиным клювом. Утка резко крякнула. Утята мгновенно скрылись в тесных камышах.
Старая Утка не улетела, как полагал Саша, а неожиданно бросилась на мальчика. Поднявшись на крыло, она налетела на растерянного охотника и сильно ударила его клювом, окатив мелкими брызгами.
И тут Саша почувствовал легкое головокружение. Головки камыша стремительно рванулись ввысь, стебли распухали с невероятной быстротой. Лодка увеличилась до размеров кашалота, и от нее пошел удушливый запах смолы и вара.
— Загадочное явление природы! — воскликнул удивленный Саша. — Почему так быстро растут вещи и предметы?
Он посмотрел вверх. Концы камыша и рогоза с коричневыми зрелыми шишечками упирались в небо. Небо было не больше куска синего рафинада. И не камыш его окружал, а непроходимый лес, непонятно как выросший здесь за одну секунду.
Черная, зловещая, уродливая тень закрыла солнце и с металлическим воем и скрежетом спикировала на мальчика.
Саша, не медля, юркнул в отверстие на сломанном дереве фантастического леса. Что-то тяжелое и липкое обволокло мальчика с головы до ног. Существо, стрекоча и воя, точно испорченная сирена, подскочило к дуплу.
Один желтый глаз уставился на Сашу и глядел неподвижно, не моргая — пугал и гипнотизировал. Мальчик ткнул рогаткой в глаз летающего чудища — на всякий случай. Чудище отскочило и заверещало у кустов шиповника, на которых нежно розовели душистые цветы величиной с подсолнечник.
Размахивая рогаткой, Саша выскочил из укрытия вслед за неопознанным летающим объектом и остановился пораженный.
Перед ним стояла на шести полусогнутых ногах стоглавая камышовая муха!
Наконец-то Саша разглядел вблизи любимицу и помощницу дяди Мити. Спина у мухи была панцирная, разрисованная серыми квадратиками, брюхо — желтое, похожее даже формой на перезрелую ферганскую дыню, крылья прозрачные с блестками речной слюды. Хобот у мухи раздваивался. В этой подвижной клешне извивалась гусеница-референталия, А в общем, насекомое походило на плоский дирижабль перед отбытием в стратосферу.
— Это чьи проделки, камышовое чучело? — закричал, а на самом деле пропищал Саша, подступая к мухе. — За такие шутки в гербарий сажают, предварительно высушив!
— Пойман с поличным! — кротко пояснила камышовая муха, точно не узнавая городского племянника своего хозяина. — Не суетись, гномик!
— Ошалела, что ли? — еще громче закричал-запищал мальчик. — Разуй пошире хотя бы один из твоих хваленых глаз! Я племянник дяди Мити Саша Донников, а ты смела уменьшить меня до размера суслика!
— У дяди Мити не может быть таких племянников, которые стреляют в Старую Утку! — совершенно справедливо заметила камышовая муха, будто не узнавая маленького задиру. — Почему ты, негодник, сделал это?
— Да я и сам не знаю, по правде говоря, — искренне ответил Саша. — Наверное, просто так.
— Случай тяжелый, — иронически сказала муха Фаина. — От нечего делать ты способен поднять руку на живое существо. Или тебя мама учила этому?
— При чем здесь мама? — обиделся Саша за свою добрую и ласковую маму.
— Ты же чуть не убил маму, пусть и утиную!
— А я к природе и ее обитателям непробужденный! — нагло заявил Саша. — Все взрослые так думают про меня!
— Пора бы самому за себя думать и отвечать! — душевному волнению Фаины не было предела, и она жужжала над головой сокращенного во много раз мальчика, как гром на грозовом небе. — Это же надо додуматься — творить зло просто так! Другие хоть из жадности делают это, по испорченности духа и нудности характера. Вон, гляди есть один такой!
Саша оглянулся. Вот так театр! Недалеко от него бегал среди высокой травы еще один маленький обозленный и испуганный человечек. Он топорщил редкие усы и размахивал портфелем, вереща стеклянным голосом:
— Я прошу снисхождения, лесная фея! У меня десять благодарностей за прежнюю хорошую работу! Я больше не буду! Я оступился в последний раз! О, горе, горе! Я уже пятый день без обеда, а сейчас меня жена разыскивает по всему селу!
— Трубы вернешь колхозу? — гаркнула камышовая муха. — Сотрешь с Клеопатры позорное пятно?
— Верну, верну, голубушка ты моя, и сотру немедленно! — вскинулся человечек. — Я теперь знаю, что от твоих зорких глаз ничего не скроешь!
— Атуа-а! — крикнула непонятное слово Фаина. — Атуа-а!
Человечек мгновенно вытянулся во весь свой настоящий рост. Выросла его кепочка, выросло тело с брюшком сытого удава, вырос и разбух служебный портфель.
Бывший карлик подбежал к ближайшей сосне, встал к ней спиной и, сделав отметку на коре, измерил рост.
— Опять ты отняла у меня кровные три сантиметра! — чуть не плача, пожаловался он.
— Давала срок неделю, но ты так и не принес кровельное железо назад, — терпеливо объяснила муха. — Обманул ты меня, Честноганцев!
— За то время, как попал тебе в лапы, я стал короче, чем был, на целых двенадцать сантиметров! — зарыдал человек с восточными усами. — Жена не успевает укорачивать мне брюки!
— Если дело и дальше так пойдет, то тебе скоро брюки не понадобятся, — пригрозила сурово муха. — Или будешь носить кукольные штанишки.
— Что ты, фея! — испугался человек и стал оправдываться. — Все верну, что когда-то брал. Правда, сразу вернуть будет нелегко и не по силам, риск большой. Но мне не хочется превращаться в гнома! Горе мне, горе горькое!
Со словами обещания и отчаяния человек с портфелем растворился в жарком, воздухе, точно его не было здесь мгновение назад с криками, усами и беспокойством.
— Кто это? — спросил Саша, с неподдельным любопытством глядевший на происшедшую сцену.
— Прораб Честноганцев. Местный похититель общественной собственности. Последний жулик деревни, — пояснила камышовая муха. — В пятый раз обещает исправиться и не выполняет слова. Я с ним
