— А когда она возвратится?..
— Тогда, я думаю, брат Сэм, настанет то время, когда нам надо будет поговорить с ней серьезно.
— Через несколько недель, брат Сиб, нашей дочери исполнится восемнадцать лет…
— Она достигнет возраста Дианы Верной, не так ли, брат Сэм? И, говоря по правде, она так же красива, как героиня «Роб Роя».
— Да, это правда, брат Сиб, но изяществом своих манер…
— Складом своего ума…
— …она больше напоминает Диану Верной, чем Флору Мак Айвор — другую величавую фигуру из «Вэверлея».
И, гордые своими сведениями из родной литературы, братья перечислили героинь чуть не всех вальтер-скоттовских романов, но все они, по их мнению, должны были уступить нравственным и физическим совершенствам мисс Кампбель.
— Она, брат Сэм, молоденький розан, выросший немного быстро, и которому поэтому необходимо…
— …дать подпорку, так ведь, брат Сиб? И лучшей подпоркой…
— …будет, без сомнения, муж, так как, брат Сиб, в этом случае розан и подпорка пустят корни в одном и том же грунте.
Чрезвычайно довольные этим сравнением, вычитанным в книге «Прекрасный садовник», они весело улыбнулись друг другу, после чего брат Сиб вынул из кармана табакерку и, раскрыв ее, деликатно погрузил в нее два пальца; затем передал табакерку брату, и тот, тоже взяв щепотку, положил табакерку в карман.
— Итак, брат Сэм, мы пришли к соглашению.
— Как и всегда, брат Сиб.
— Даже относительно выбора попечителя[1] для нашей дочки.
— Конечно. Кто же может быть более симпатичным, более соответствующим ее вкусу, как не этот молодой ученый, получивший ученую степень в Оксфордском и Эдинбургском университетах? Этот физик, равный Тиндалю…
— …этот химик, подобный Фарадею, этот человек, проникший в тайну происхождения всего существующего в нашем бренном мире…
— …и который, брат Сиб, не задумывается над ответом на какой бы то ни было предложенный ему вопрос.
— Да, кто может быть лучше этого потомка древней фамилии и обладателя солидного состояния?
— Я уж не говорю об его привлекательной внешности, очень приятной, по моему мнению, несмотря на алюминиевые очки, которые он носит.
Мы вполне уверены, что даже в том случае, если бы очки этого героя были из стали, или из никеля, или золотые, братья Мельвиль не сочли бы это за недостаток. Но был ли в действительности по вкусу мисс Кампбель этот молодой ученый, получивший ученую степень в двух университетах? Если мисс Кампбель имела сходство с Дианой Верной, то ведь эта героиня, как известно, не питала к своему ученому кузену Рашлею ничего, кроме дружбы, и в последней главе романа замуж за него не вышла. Но, впрочем, что же из этого? Подобное обстоятельство не могло обеспокоить серьезно братьев Мельвиль: как двое старых холостяков, они не могли быть опытны в сердечных делах.
— Молодые люди уже виделись не раз, продолжал брат Сиб, — и наш ученый друг, по-видимому, не остался равнодушен к красоте Елены.
— Еще бы, брат Сэм. Если бы божественному Оссиану пришлось воспевать ее красоту и ее добродетели, то он назвал бы ее Монной, то есть «всеми любимой».
— Да, если б он только не назвал ее Фионой, что, как ты знаешь, по-гаэльски значит «несравненная красавица».
— Не нашу ли Елену создало его воображение, когда он сказал: «Она покидает убежище, в котором вздыхала украдкой, и является во всей своей красе, как из-за туч луна…» — начал брат Сэм.
— «…и блеск ее красоты, окружает ее как сияние, — продолжал брат Сиб, — и шум ее легких шагов раздается в ушах, как нежная мелодия».
К счастью, поэтическое настроение братьев было нарушено другими мыслями, которые сбросили их с несколько туманного неба кельтского барда на землю и возвратили к прозаической действительности.
— Без сомнения, — сказал один из них, — если Елена нравится нашему молодому ученому, то он в свою очередь не замедлит ей тоже понравиться…
— И если она, брат Сэм, и не выказала нашему ученому другу до сих пор того внимания, которого он заслуживает, то прекрасные качества, которыми так щедро наградила его природа…
— …не замедлят произвести на нее глубокое впечатление; этого не случилось до сих пор, брат Сэм, только потому, без сомнения, что мы не сказали ей, что ей пришло время думать о замужестве.
— Да, конечно, брат Сиб, и в тот день, когда мы дадим ее мыслям желанное направление, предположив, что у нее нет предубеждения против замужества…
— …она не замедлит согласиться, брат Сэм, как прекрасный Бенедикт, который после долгого сопротивления…
— …закончил развязку комедии «Много шума из ничего» тем, что женился на Беатриче.
Вот каковы были братья Сэм и Сиб Мельвили, и результат задуманной ими комбинации казался им столь же естественным, как развязка комедии Шекспира.
Придя к этому заключению, братья, движимые чувством радостного удовлетворения, поднялись со своих мест и начали, потирая руки, тонко улыбаться друг другу. Вопрос о замужестве Елены стал делом решенным. Какое могло явиться в этом случае непредвиденное затруднение? Молодой ученый сделает предложение, Елена ответит на него согласием, и когда формальности эти будут соблюдены, останется одно: назначить день свадьбы.
Свадьба будет, конечно, роскошная; ее отпразднуют в Глазго, но венчание не будет происходить в кафедральном соборе святого Мунго — единственной шотландской церкви, которой не коснулась реформа, нет! Она казалась слишком мрачной для свадебного торжества, которое в воображении братьев Мельвиль должно было походить на слияние чарующей молодости с лучезарной любовью. Для этой цели более всех подходили церковь святого Андрея или церковь святого Георгия, которые к тому же находятся в лучшей части города. Таковы были соображения братьев Сэма и Сиба; они продолжали развивать план предполагаемой свадьбы, причем речь их больше походила на обмен фразами, целиком взятыми из книги, чем на простой разговор.
Погруженные в свои мысли, братья Сэм и Сиб не заметили, как дверь залы отворилась и на пороге появилась хорошенькая девушка; лицо ее горело, как видно, от быстрой ходьбы, и в руках у нее была развернутая газета; подойдя к братьям Мельвиль, она удостоила каждого двумя поцелуями.
— Здравствуйте, дядя Сэм! — сказала она при этом. — Как поживаете, дядя Сиб?
— Прекрасно, — ответил Сиб.
— Елена, — сказал брат Сэм, — нам нужно с тобой поговорить серьезно.
— О чем поговорить серьезно? Что такое вы придумали? — спросила мисс Кампбель, посматривая не без лукавства то на одного, то на другого.
— Ты знаешь молодого ученого Аристобюлюса Урсиклоса?
— Знаю.
— Нравится он тебе?
— Почему бы ему мне не нравиться?
— Так он тебе нравится?
— Чем бы именно мог он мне понравиться?
— Одним словом, брат и я по зрелом размышлении пришли к заключению, что он был бы тебе хорошим мужем.
— Мужем! Мне?.. Это я-то выйду замуж?! — воскликнула мисс Кампбель, разразившись веселым смехом. — Так ты не хочешь идти замуж? — спросил брат Сэм.
