Для подстраховки, я сделала копию первых страниц паспорта и сохранила в электронном ящике, чтобы ускорить процесс восстановления, если пришлось бы этим заниматься. Важные телефоны — банка, страховой компании и прочее дублировала в записную книжку, память телефона и тоже в электронный ящик.
Очень важный совет, который я почерпнула из общения с опытными путешественниками: «Будучи заграницей, обязательно обращайтесь в полицию, не опускайте руки, сначала попытайтесь найти». Были примеры — это работает. Воров интересуют ценности, даже паспорт они могут выкинуть и он найдется.
Ну, и совсем на крайний случай. Если бы я оказалась в местной тюрьме. Максимально быстро надо связаться с русским консульством или посольством и позвонить домой. Мама должна была бы сразу создавать гласность. Звонить во всевозможные органы, в МИД, направлять факсы напрямую посольствам и представителям. Не бездействовать, не ждать, что это сделают другие. Даже если обещают. Тут очень важно не упустить время. Обязательно открыть информацию прессе. Чем больше шума бы поднялось, тем быстрее бы пошел процесс.
23 декабря 2007
Старт в Баттамбанг был назначен на 7 утра, ехать 6 часов. По классической камбоджийской схеме это не вполне соответствовало действительности. Отчалили в 8 утра, ехали около 8 часов.
В пути мне казалось, что это не я плыву, а передо мной проплывает вся реальная жизнь этого народа, который еще не оклемался от войны, где практически каждый житель потерял близкого.
Мы прорубались через речные заросли вдоль местных домов, откуда дети махали нам руками. Вся река была покрыта какой-то растительностью, и местами путь был такой узкий, что мы останавливались, когда видели встречный транспорт. Некоторые пассажиры пожелали ехать на крыше, но стояло жуткое пекло, что для меня это было невыносимо. По пути мы глохли примерно каждые два часа. К 4 часа дня мы- таки добрались.
Баттамбанг второй по величине город страны после столицы, город довольно серый, не такой прилизанный, как Сием Рип. Здесь, чтобы найти место поесть — уже надо поискать, а магазинов сувениров я так и не видела, в отличии от Сием Рипа, где только эти магазины и составляли город.
Заселилась в приятной гостинице, но кто бы знал, как мне не повезло. Я приехала в пятницу, а тут пятницу-субботу всеобщая свадьба на улице, и прям, под моими окнами музыка орет так, что спать невозможно. Как рассказали, все брачующиеся на этой неделе объединили усилия и будут гулять два дня. В общем, если сегодня вечером я не смогу спать — придется гулять с ними.
Раз уж я в Баттамбанге — значит, предстоит осмотр окрестностей. А в окрестностях: священная гора с пещерой смерти, храм Банон и какой-то загадочный бамбуковый поезд. Мототакси, единственный вариант, зато действительно дешевый плюс с англоязычным гидом в лице шофера. Первая остановка у магазина:
— Я рекомендую вам купить маску — очень плохая дорога, — сказал драйвер.
В Азии повсеместно можно встретить людей в тряпичных масках на лицах. Причина не в том, что они болеют птичьим гриппом, СПИДом и гепатитом вместе взятыми, а потому что они не хотят дышать пылью на неасфальтированных дорогах.
Я приобщилась к здоровому образу жизни, и мы продолжили. По пути мой водитель рассказывал мне подробности. С 1975 года в стране творили беспредел красные кхмеры. Всю его семью убили, скинув в яму, он убежал, потом иммигрировал в Таиланд, и только в 1994 году вернулся и теперь работает гидом. Все ужасы закончились лишь в 1998 году, поэтому в памяти людей свежие воспоминания, в сердцах — страх. Сейчас в стране тоже много проблем — и главная это коррупция.
После такого рассказа я отравилась в пещеру смерти. Я не знала, что меня ждет. Думала, лишь приведут на место и скажут, что здесь убивали. В итоге, мне показали стеклянный склеп с настоящими человеческими костями и черепами — останками погибших людей. Это было жутко. Они зарабатывают деньги на осмотре костей своих погибших близких. А с другой стороны — это их история, и ничего уже не изменишь.
После осмотра всех пагод и храма Банон, мы поехали на бамбуковый поезд, который должен был нас довезти назад в город. По дороге нам переползла (хотя скорее перебежала) дорогу змея. Ядовитая, как сказал водитель. Вот так, это не заповедник Као Я в Таиланде, где гид очень упорно искал змею и когда нашел, очень упорно радовался. Здесь — две минуты назад мне предлагали сходить в туалет в лес, так как нигде нет (отказалась — как чувствовала), а потом — змея дорогу пересекает.
Доехали мы до поезда. Бамбукового. Открытая повозка, вернее сказать дощечка на колесах, которая перевозит людей. Ее используют, когда большой поезд не едет. С ума сойти.
— А если навстречу поезд пойдет? — поинтересовалось я.
— Не пойдет!
Какой вопрос, такой ответ. Мы поехали. Что я могу сказать? На американских горках катаются трусы. А остальные катаются на бамбуковом поезде в Камбодже. Рельсы здесь — какие-то непараллельные кривые. А мы разогнались до 50–60 километров в час. Как он разгоняется, я так и не поняла, мотора у него нет, зато есть тормоз — меня это грело.
На этом закончились приключения в Камбодже. На следующий день я доехала до границы, где помахала железнодорожным билетом в Малайзию и была впущена в страну. Билет купила еще в Таиланде, заранее, так как знала, что на камбоджийско-тайской границе, его очень хотят видеть. Когда въезжала из Лаоса по земле — никаких вопросов, а, покидая Камбоджу, требуют обратный билет. Мой железнодорожный вариант (я его сдам и верну деньги) всех устроил. А сейчас — опять Таиланд.
ГЛАВА 30.
Пограничные состояния
Наличие визы не являлось единственным условием для въезда в страну. Любой пограничник мог отказать мне во въезде и аннулировать визу на основании только своих личных подозрений. Безвизовый въезд тоже не означал стопроцентное попадание. Пограничные переходы таили свои коварные особенности. И главная из них была в том, что пересечение границы одной и той же страны, но через разные «ворота» иногда отличались.
Перейти границу можно было по земле, воде или по воздуху в соответствующих пограничных пунктах в аэропортах, морских портах или наземных КПП. Отличия начинались уже на этом этапе. В аэропорту я могла пройти контроль в любое время суток, в зависимости от рейса, а наземные переходы имели график работы и вечером закрывались.
Покидаю страну; меня ждала сначала таможня, потом пограничники, которые ставили выездной штамп. У меня всегда была однократная туристическая виза, и она аннулировалась, назад дороги не было — я попадала в нейтральную зону. Впереди — те же инстанции, но в обратном порядке. Въезжая в страну, я проходила сначала пограничный пункт, а затем таможню.
Пограничники — это те люди, от которых зависел мой въезд в страну. Они были уполномочены задавать вопросы, подозревать, удерживать и отказывать во въезде любому. Получалось и мне.
Стандартные вопросы при пересечении границы — куда вы едете, насколько, где планируете остановиться и какова цель. Пограничник делает выводы на основании своей логики и жизненного опыта, поэтому абстрактные ответы вольного путешественника, что он не знает, сколько проведете времени и какие города планируете посетить, его насторожат.
Я отвечала всегда четко и легко — название одного-двух городов, название гестхауса (брала первое из путеводителя), срок на месяц (если не знала сама, как долго буду в стране), цель — туризм. Главное было отвечать уверенно и невозмутимо, с улыбкой, разумеется. Я открывала Лоунли Плэнет и выписывала
