– Тогда забирай и снаряды, своей машиной.
Послал машину. Загрузили полную снарядов, прицепили на крюк миномет. Раз – поехали.
Освоил, пострелял…
Когда об этом узнали в штабе фронта, меня заставили демонстрировать эту немецкую технику на курсах командиров дивизии. Показывали наши М-13-е, а я – немецкий миномет. На стрельбы приехал Мерецков и член Военного совета Мехлис. Мерецков увидел меня:
– Ну что – напугался, когда я тебя ругал?
– Хорошенькое дело, если тебя пугают штрафбатом…
Мехлис вмешался:
– Ты его зря ругаешь. Он же хороший парень. Не трогай его.
Мехлис меня выделял. Раз на концерте Утесова посадил рядом с собой на первый ряд. Обнял за плечи. Народ вытаращился.
Как– то он проводил совещание по боеприпасам:
– Артиллеристы не знают, сколько у них боеприпасов к стрелковому оружию!
И ткнул в меня пальцем:
– Вот у тебя сколько патронов?
Я ему с потолка какую-то цифру – шарах! А у него, видать, заранее были приготовлены сведенья:
– Вот ты не знаешь, куда тысяча патронов девались!
– Да, господи, зайцев стреляли…
Как он мне всыпет за этих зайцев. Я стою навытяжку, а Ушинский давится со смеху и щиплет меня под столом за ногу, чтоб молчал. Стою – молчу.
Я раз сильно схулиганил. Мне было приказано вести по ночам беспокоящий залповый огонь из блуждающих установок. Я же вывел все свои двенадцать машин и дал практически одновременный залп из всех разом. Разумеется, по целям. Немцы страшно переполошились, открыли ужасный огонь. Наши ответили, и пошел тарарам до самого утра. А мы сразу же смылись спать.
Утром меня вызывают к командующему артиллерией фронта:
– Это ты там развел всю эту кутерьму?
Делаю голубые глаза:
– Товарищ генерал, выполнял приказание.
Мерецков, узнав об этом, сказал:
– Ну, это Косов опять хулиганит. Оставьте его в покое.
Мерецков ко мне хорошо относился. Я как-то быстро попал ему на глаза уже в октябре 42-го года. Был молодой парень, а уже капитанскую шпалу носил.
Мерецков был ужасно вспыльчивый человек, но кончалось это ничем. Он хорошо понимал, кто чего стоит.
Ехал я как-то по дороге. Подъезжаю к КПП. Меня останавливают. Прошу:
– Девочки, пропустите. Лишних тридцать километров…
Они, дуры, – на меня винтовки наставили. Я разозлился, схватился за наган. Девки – по кустам. Я поднял шлагбаум и поехал, куда надо. Про эту историю настучали Мерецкову: «Косов КПП разогнал». Могли и судить. А Мерецков расхохотался:
– Вы что, Косова не знаете? Хулиганит мальчишка.
И пошел, смеясь.
Тому, кто на меня накапал, я много лет спустя напомнил, когда он принес ко мне в редакцию ерундовую статью:
– Это, Жора, тебе не командующему стучать.
Позже мы с майором Грузиным попались Мерецкову пьяными. Майор крепко любил выпить. Мы пообедали. Так надрались… А мне только что в рембате восстановили английскую легковую машину «грехэм». Майор спрашивает:
– Это твоя машина?
– Моя. Едем!
Там вся тыловая жизнь проходила на высоковольтной линии. Мы выскочили на нее. Вдруг видим – сзади «форд-8». Такая машина была только у командующего фронтом. Я попытался удрать. Он догнал нас и встал поперек дороги. Мы вылезли из машины. Майор прислонился к крылу, я держался за дверцу.
Мерецков вышел из своей машины, внимательно посмотрел:
– Сейчас же домой!
И стоял, смотрел, как мы развернулись и поехали.
